Хотя Оливер был еще совсем ребенком, робким и застенчивым, но голод довел его до отчаяния. Он стиснул зубы, обдернул на себе курточку, страшно побледнел и, собравшись с духом, вышел из рядов и пошел прямо к надзирателю.
– Позвольте мне, сэр, еще немного похлебки, – сказал он прерывающимся от волнения голосом и протянул свою миску.
Если бы над головами присутствующих в этот миг разразился страшный удар грома, то и он не произвел бы, пожалуй, такого действия, как эти слова Оливера.
Толстый здоровяк надзиратель побледнел как полотно, выпучил глаза, уставился на Оливера, да так и замер со своей огромной ложкой в руках. Две старухи, его помощницы, вскрикнули и остолбенели от изумления с поднятыми вверх руками. Дети побледнели и замерли на своих местах. Все глаза были устремлены на Оливера.
– Что-о? – проговорил наконец надзиратель, опомнившись от первого изумления.
– Позвольте мне, сэр, добавки. Я голоден, – с отчаянной храбростью, громко и отчетливо повторил Оливер, крепко сжимая в руках свою мисочку и глядя прямо в глаза надзирателю.
Но тут надзиратель кинулся на мальчика, ударил его ложкой по голове, схватил за шиворот и неистово завопил, призывая приходского сторожа. Старухи вторили ему отчаянным криком. Дети взвизгнули в один голос и вне себя от ужаса кинулись вон из комнаты.
В это самое время неподалеку от той комнаты, где все это случилось, происходило заседание комитета. Городские чиновники важно и степенно рассуждали о каких-то приходских делах, как вдруг в комнату ворвался взъерошенный Бамбл с перепуганным лицом и обратился к толстому председателю:
– Осмелюсь просить извинения, ваша милость, но сирота Оливер Твист взбунтовался и потребовал еще похлебки!
Его слова повергли членов комитета в полнейшее смятение, на лицах отцов города отразился ужас: в приюте бунт!
– Он потребовал еще похлебки?! – председатель не поверил своим ушам. – Придите в себя, Бамбл, и отвечайте толком. Должен ли я заключить из ваших слов, что сирота Оливер Твист потребовал добавки после того, как он съел свой паек, установленный правилами?
– Точно так, сэр, – подтвердил Бамбл.
Растерянные члены комитета с недоумением посматривали друг на друга. Да это неслыханная дерзость! С основания приюта не было ничего подобного!
– Я уже говорил и еще раз повторяю: этот мальчик дурак и плут! – произнес наконец с торжествующим видом прыщеватый господин в белом жилете. – Рано или поздно он кончит свою жизнь на виселице!
Немножко оправившись от изумления, чиновники принялись совещаться. Что им делать с бунтовщиком Оливером?
После долгих дебатов было решено посадить мальчишку под замок. А на следующий день к воротам приюта прибили объявление, в котором было написано, что приходское начальство заплатит приличное вознаграждение всякому, кто захочет взять к себе в ученики сироту Оливера Твиста «для торговли, ремесла или другого какого-нибудь занятия».
Глава V
О том, как Оливер чуть не поступил в учение к трубочисту
Оливер неделю просидел взаперти в темной и пустой комнате. Он целыми днями плакал, а по ночам закрывал глаза своими маленькими ручонками, чтобы не видеть темноты, которая так пугала его, и, забившись в угол, старался поскорее заснуть. Время от времени мальчик просыпался и, дрожа всем телом, старался как можно ближе прижаться к сырой каменной стене, словно ища у нее защиты от холода и окружавшей его темноты.
По утрам Оливера выпускали во двор, чтобы он мог умыться у колодца. При этом сторож Бамбл ни на минуту не отходил от пленника и часто обижал его. Затем мальчика вели в общую комнату на молитву. К обычной молитве, которую читали все дети, было прибавлено теперь новое прошение: дети должны были просить Господа сделать их добрыми, послушными, довольными малым, а также уберечь их от грехов и пороков Оливера Твиста.
Но как-то раз утром Оливеру приказали надеть чистую рубашку и сказали, что он не будет больше сидеть взаперти. Мальчик не успел опомниться от удивления, как к нему вошел сторож Бамбл и принес миску похлебки с праздничным кусочком хлеба.
Все это было так неожиданно и необычно, что Оливер просто не знал, что и подумать. Слезы подступили к его глазам (бедный маленький Оливер, он только и делал теперь, что плакал днем и ночью!), и разрыдался.
– Полно тебе плакать, Оливер, а то глаза покраснеют. Успокойся и ешь, – сказал ему сторож. – Тебя отдают в учение.
– В учение, сэр? – переспросил мальчик.
– Да, Оливер, в учение, – кивнул Бамбл. – Добрые и великодушные господа, заменяющие тебе родителей, вводят тебя в жизнь, делают из тебя человека, хотя это и стоит им целых пять фунтов. Помилуй Господи, такие деньжищи за несчастного сироту!