Мастер Джепетто, конечно же, сделал Пиноккио новые ноги. Тот сразу вскочил и запрыгал от радости.
– Отец, чтобы показать, как я тебе благодарен, я прямо сейчас отправлюсь в школу! Только мне нужна одежда.
У Джепетто в карманах не было ни гроша; вот он сам и сделал Пиноккио куртку из бумаги, башмаки из древесной коры и маленький колпачок из теста.
– Вообще-то для школы нужна ещё азбука, – сказал Пиноккио.
И Джепетто продал свою единственную куртку, чтобы купить сынишке книгу. Пиноккио, не в силах сдержать слёз, кинулся отцу на шею и осыпал его поцелуями.
И вот наконец Пиноккио отправился в школу. Он думал о всех тех необыкновенных вещах, о которых ему предстояло узнать. Но вдруг издалека до него донеслись звуки труб и барабанный бой. Он остановился и прислушался. Музыка доносилась из маленькой деревушки, раскинувшейся неподалёку на берегу моря. И Пиноккио решил:
– Послушаю-ка я сегодня музыку, а в школу пойду завтра. Уж туда-то я всегда успею.
И он побежал на шум; звуки труб и бой барабанов становились всё громче. Пиноккио выбежал на площадь. Перед маленьким деревянным балаганчиком, выкрашенным в яркие цвета, толпились люди. Это был Кукольный театр. Вход туда стоил четыре монетки.
Пиноккио так захотелось увидеть кукольное представление, что он, не задумываясь, продал за четыре монетки свою азбуку уличному торговцу.
И вот он вбежал в театр. Занавес поднялся, и представление началось. На сцене появились Арлекин и Пульчинелла. Они, как обычно, бранились и колотили друг друга палками. Театр был полон, зрители от души смеялись над шутками кукольных артистов.
Представление продолжалось, как вдруг Арлекин умолк на полуслове, а потом громко закричал, указывая в зал:
– Смотрите, смотрите! Уж не сон ли это? Неужели это Пиноккио?
– Да, да, это Пиноккио! – подхватила Пульчинелла.
– Да, это он! Это он! – проговорила Синьора Розаура, выглядывая из-за занавеса.
– Это Пиноккио! – завопили все куклы, высыпавшие на сцену. – Наш брат Пиноккио! Да здравствует Пиноккио!
– Пиноккио, иди к нам! – закричал Арлекин. – Обними своих деревянных братьев!
Пиноккио не пришлось уговаривать. В тот же миг он уже был на сцене. Куклы приветствовали его радостными возгласами, тёплыми объятиями и дружескими похлопываниями.
Но зрители, недовольные тем, что представление прервалось, подняли крик:
– Продолжайте представление!
Но кричали они напрасно: куклы галдели ещё громче. Подняв Пиноккио на плечи, они торжественно пронесли его по сцене.
И в этот самый момент из-за кулис появился хозяин Кукольного театра. Вид у него был устрашающий: длинная чёрная борода, огромный, словно печка, рот, зубы, как звериные клыки, а глаза, как горящие красные угли. В волосатых ручищах он сжимал длинный кнут.
При виде его все куклы очень испугались и притихли.
– Ты почему устроил такой переполох в моём театре? – прорычал великан.
– Поверьте, ваша честь, это не моя вина, – пролепетал Пиноккио.
– Молчать! Я займусь тобой позже.
Как только представление окончилось, хозяин театра отправился на кухню, где для него поджаривался прекрасный жирный барашек. Нужно было подбросить дров, и хозяин велел Арлекину и Пульчинелле схватить Пиноккио и бросить его в огонь.
Арлекин и Пульчинелла не знали, что и делать, но они так боялись своего хозяина, что не смели ослушаться его приказа. Они привели беднягу Пиноккио, который брыкался, извивался и жалобно кричал:
– Отец, спаси меня! Я не хочу умирать! Не хочу!
Когда Огнеглот – так звали хозяина театра – увидел представшего перед ним деревянного человечка, дрожащего и плачущего от страха, его сердце охватила жалость, и он принялся чихать. Огнеглот всегда чихал, а не плакал, когда им овладевала печаль или жалость.
И Огнеглот сжалился над Пиноккио и даже дал ему пять золотых, чтобы тот отнёс их своему бедному отцу Джепетто.
Пиноккио, вне себя от радости, поспешил домой.
Но не прошёл он и полпути, как ему повстречались хромая Лиса и слепой Кот. Хромая Лиса, опираясь на слепого Кота, вела его по дороге.
– Доброе утро, Пиноккио! – вежливо приветствовала Лиса деревянного человечка.
– Откуда ты знаешь моё имя? – удивился Пиноккио.
– Я хорошо знаю твоего отца.
– А где ты его видела?
– На пороге его собственного дома, не далее как вчера.
– А что он делал?
– Он стоял в одной рубашке и дрожал от холода.