И Пиноккио заплакал так громко, что его было слышно по всей округе.
Из всего сумбурного рассказа Джепетто понял только одно: что деревянный мальчишка умирает от голода. Он вынул из кармана три груши и протянул их Пиноккио со словами:
— Я собирался съесть эти груши на завтрак, но теперь отдаю их тебе. Надеюсь, они тебе помогут.
— Если вы хотите, чтобы я их съел, будьте так любезны, очистите их.
— Очистить? — переспросил изумлённый Джепетто. — Вот уж не думал, мальчик мой, что ты такой привереда. Это скверно! В нашем мире надо научиться есть всё, потому что никогда не знаешь заранее, что тебе достанется.
— Может, вы и правы, — перебил его Пиноккио, — но неочищенные фрукты я есть не стану. Терпеть не могу кожуру.
Пришлось Джепетто вынуть нож и, вооружившись терпением, очистить все три груши. Кожуру он положил на край стола.
В два счёта обкусав первую грушу, Пиноккио хотел было выкинуть сердцевину, но Джепетто перехватил его Руку.
— Не выбрасывай, — велел он. — В этом мире всё может пригодиться.
— Не есть же мне огрызки! — вскинулся Пиноккио.
— Дело твоё, — не теряя хладнокровия, сказал Джепетто.
Три огрызка, вместо того чтобы вылететь в окно, составили компанию кожуре, лежащей на краю стола.
Съев, или, скорее, умяв три груши, Пиноккио зевнул и недовольно буркнул:
— А я всё такой же голодный!
— Но мне больше нечего тебе дать, мой мальчик!
— Совсем нечего?
— Есть только кожура и огрызки груш.
— Ну ладно, — сказал Пиноккио. — Раз ничего другого нет, сойдёт и кожура.
И он принялся за очистки. Сначала он было скривился, но затем быстро проглотил всю кожуру. Потом настал черед сердцевинок. И вот, съев всё, что оказалось в поле его зрения, Пиноккио подбоченился и весело воскликнул:
— Вот теперь мне хорошо!
— Видишь, — сказал Джепетто. — Прав я был, когда говорил, что в этом мире всё может пригодиться. Дорогой мой мальчик, мы ведь никогда не знаем, что с нами может случиться!
ГЛАВА 8
Джепетто приделывает Пиноккио новые ноги и продает свою куртку чтобы купить ему азбуку
Едва Пиноккио утолил голод, как тотчас принялся плакать и выпрашивать у Джепетто новую пару ног. Чтобы наказать Пиноккио за дурное поведение, Джепетто не обращал внимания на его жалобы целых полдня. А потом сказал ему:
— Зачем мне делать тебе новые ноги? Чтобы ты опять удрал из дома?
— С этого дня я буду хорошим, — всхлипывая, твердил Пиноккио. — Даю слово!
— Все дети так говорят, когда хотят что-нибудь получить, — заметил Джепетто.
— Я обещаю, что пойду в школу и буду учиться так, что вы сможете мной гордиться!
— Все дети, когда чего-нибудь хотят, заводят одну и ту же песню.
— Но я не такой, как другие дети! Я лучше их всех и всегда говорю правду. Обещаю, отец, я научусь какому-нибудь ремеслу и буду помогать вам в старости.
Какое бы суровое лицо ни делал Джепетто, в глазах его стояли слёзы, а сердце переполнялось болью при виде страданий Пиноккио. Не говоря ни слова, он взял инструменты и два небольших чурбачка и принялся за работу.
Не прошло и двух часов, как ноги были готовы: пара чудесных маленьких ножек, достойных резца настоящего скульптора.
Тогда Джепетто велел кукле:
— Закрой глаза и спи!
Пиноккио закрыл глаза и притворился, что заснул.
А Джепетто тем временем растопил немного клея в яичной скорлупе и приладил ноги на место.
Сделал он это так искусно, что даже линии склейки были незаметны.
Получив новые ноги, Пиноккио тотчас соскочил со стола и запрыгал по комнате, словно обезумев от восторга.
— В благодарность за то, что вы для меня сделали, я сейчас же отправлюсь в школу, — объявил Пиноккио отцу.
— Молодец!
— Но для этого мне нужна одежда.
Джепетто, у которого по бедности и гроша не было в кармане, сделал кукле костюм из цветной бумаги, пару башмаков из древесной коры и колпак из кусочка теста.
Пиноккио подбежал к чану с водой, чтобы посмотреть на своё отражение, и увиденное так понравилось ему, что он приосанился, как павлин, и воскликнул: