После окончания очередного завтрака в кают-компании старший офицер неожиданно обратился к Андрюше:
– Андрей Петрович, у нас приболел лейтенант Головачев. Не могли бы вы заменить его на вахте?
– Так точно, господин лейтенант! – уже официально ответил вскочивший со своего места Андрюша с забившемся от волнения сердцем.
– Вот и отлично! Заступайте на вахту в двенадцать ноль-ноль.
Андрюша инстинктивно поискал глазами Фаддея, как бы ища так нужной ему поддержки, а тот, подмигнув, незаметно показал большой палец.
Все! Спокойная жизнь закончилась. Одно дело управлять парусами в присутствии Фаддея, который в случае чего мог помочь быстро исправить допущенную ошибку, и совсем другое быть на мостике одному, чувствуя только настороженность рулевого, вроде бы спокойно стоящего у штурвала. Но в то же время он так стремился к самостоятельной вахте, неоднократно проигрывая про себя свои действия в критических ситуациях! «Бог не выдаст – свинья не съест», – философски подытожил свои мучительные размышления новоиспеченный вахтенный офицер.
Выслушав напутственные наставления Фаддея, Андрюша, как и положено, к двенадцати часам с полуденным боем склянок поднялся на мостик. Сдающий вахту мичман, безусловно, предупрежденный о новом вахтенном офицере, четко доложил:
– Курс зюйд-зюйд-вест, ветер умеренный зюйд-ост, шлюп идет полный бейдевинд левого галса, скорость шлюпа девять узлов. Вахтенная команда в полном составе. Вахту сдал!
– Вахту принял!
– С первой вас самостоятельной вахтой, Андрей Петрович! – уже по-дружески поздравил мичман под трель боцманских дудок, оповещавших о смене вахты.
– Спасибо, Степан Михайлович!
С этого момента он целиком и полностью отвечал за удержание судна на генеральном курсе, а также за его безопасность.
Про себя же Андрюша с большим удовлетворением отметил, что ветер ровный и менять направления не будет, так как они находились в зоне действия пассатов, воздушных течений в тропических широтах океанов, сравнительно устойчивых в течение всего года. А это значит, что лавировать, меняя галсы, не придется.
Он еще раз, но уже внимательнее, осмотрел свое хозяйство. Паруса наполнены, их кромки не полощутся, унтер-офицер вахтенной смены с боцманской дудкой на груди и лихо закрученными усами «ест глазами» начальство, то есть его, вахтенного офицера, ожидая приказа для исполнения. «Что же думает этот опытный служака, глядя на нового вахтенного офицера в партикулярном платье? Да, наверное, ничего и не думает, – решил Андрюша. – Господам, мол, видней. А его дело маленькое. Раз стоит его благородие на мостике, значит, так и надо, а ты, стало быть, только и знай, что исполнять его приказы».
И рулевой стоит, как истукан, бровью не ведет, лишь изредка поворачивая штурвал влево-вправо.
– Рулевой, курс? – решил хоть как-то проверить свою власть Андрюша.
– Зюйд-зюйд-вест, ваше благородие! – мельком глянув на картушку компаса, доложил тот.
– Так держать!
– Есть так держать!
«В своем полку командовал полуротой, а здесь трехмачтовым парусником! – усмехнулся он про себя. – Эх, то ли еще будет…»
На руслени шлепнулась летучая рыба, и выскочивший откуда-то матрос ловко бросил ее в чан с водой. И так каждый раз. Было видно, что матросам нравилось это занятие – хоть какое-то разнообразие.
Появившийся на верхней палубе Григорий Иванович приветливо помахал Андрюше и, присев у чана, принялся за свои научные эксперименты. «Это же надо, как зацепило натуралиста?» – искренне удивился он.
А через некоторое время на мостик поднялся Фаддей. Как раз он и должен был принимать у него вахту в шестнадцать часов. Все было в полном порядке, и друзья мирно беседовали, обдуваемые ласковым морским ветром. Присутствие Фаддея сразу же создало привычную обстановку их совместных вахт, с той лишь разницей, что теперь обязанности вахтенного офицера исполнял уже он, Андрюша.
Наведался и старший офицер. Андрюша четко доложил ему об обстановке, и тот, осмотревшись, остался доволен.
Солнце уже заметно сдвинулось от зенита в сторону горизонта, и стало не так жарко. Еще раз достав из кармашка луковицу часов, убедился, что приближается время смены вахты.
Наконец раздались шаги Фаддея, поднимающегося по трапу на мостик одновременно с боем склянок. Андрюша по полной форме доложил обстановку.