В зале были выставлены так же стулья для родителей, которые со слезой умиления взирали на своих чад в сверкающих одеждах. Мои родители, натянув на меня новогодний наряд, предусмотрительно сдристнули, ссылаясь на занятость.
Пожалуй, все закончилось бы наименьшим позором, если бы в разгар праздника меня не позвали под елку отрабатывать угощение. Надо было прочесть стихотворение для Деда Мороза, у которого и так при виде меня глаза полезли на лоб.
— Ну, давай, Комок, — сказал Дед Мороз и прыснул в усы. — Порадуй нас еще больше!
Я приняла театральную позу, выставив вперед одну из своих косолапых ног, протянула руку вперед и стала декламировать, старательно выводя интонации Бэллы Ахмадулиной, которая совершенно потрясла мое детское сознание, читая свои стихи по телевизору голосом неприкаянного привидения:
Девочка я была артистичная, поэтому на этой мажорной ноте топнула ногой, изображая танцующую елочку. Мой «комок» колыхнулся вверх и, издав что-то вроде «ух!», проворно сполз на пол вместе с новыми колготками.
Дальнейшее помню смутно. Зал ржал, Дед Мороз ползал по полу и бился в конвульсиях, воспитательницы тоже ржали, поэтому никак не могли натянуть мой «комок» обратно на меня. Наконец они плюнули и отвели меня в раздевалку, где посоветовали переодеться.
Толик, посмотрев на мой бенефис, заплакал и отказался читать стишок, как ни уговаривала его бабушка.
«Тьфу ты, блин, — замотала я головой, сбрасывая старые воспоминания. — Может, неспроста я не люблю Новый Год?»
На журнальном столике сиротливо стояла тарелка с семгой, пол-лимона и единственный, не разбитый во время многочисленных переездов, бокал из венского хрусталя — последнее напоминание о моей далекой семейной жизни.
Я написала на клочке бумажки новогоднее пожелание: «Встретить в новом году мужчину своей мечты», подумала, выкинула и написала другую: «Встретить в новом году миллион долларов». Что-то мне подсказывало, что это желание более выполнимо.
Стрелка часов на Кремлевской башне неумолимо приближалась к 12-ти, и я стала открывать шампанское. Но тут возникла проблема — пробка в бутылке сидела так крепко, что вытащить ее не было никакой возможности. В панике я схватила полотенце, обернула пробку, и стала крутить ее, что есть силы, но она не подавала никаких признаков жизни. Часы били полночь, я металась по комнате, путаясь в полах шелкового пеньюара с бутылкой в одной руке, и спичками в другой, пытаясь одновременно вынуть пробку и зажечь клочок бумаги, пепел от которого полагалось кинуть в бокал с шампанским и выпить под бой курантов.
Зажженная бумажка тлела на тарелке с семгой, наполняя комнату запахом копченой рыбы, я яростно трясла бутылку, часы в телевизоре отбивали последние секунды Старого Года.
И тут чертова пробка, с оглушительным хлопком вылетела из бутылки и угодила прямо в одинокую, засиженную мухами лампочку на потолке, раздался глухой «чпок», и лампочка разлетелась на мелкие осколки, обильно посыпав семгу на столе. Из бутылки вырвался сноп шипучки и окатил меня, стол, телевизор и половину моей малометражной комнаты. Я схватила бокал и вылила в него остатки шампанского. «Черта с два! — Неслось в моей голове. — Я все равно встречу этот трижды проклятый Новый год, чего бы мне это ни стоило!» Я схватила наполовину сгоревшую бумажку и попыталась закинуть ее в бокал, но тут она разломилась на две части, и я увидела, как в полной темноте, отпавшая часть бумажки, разбрасывая голубой пепел, оседает прямо мне на колени, отчего на моем шикарном пеньюаре растекается большое рваное пятно, обнажая мои голые белые ноги.
Я вскочила из-за стола, розовые трусы в горошек выглядывали сквозь огромную дыру в моем наряде, с головы стекало шампанское вперемешку с лаком для волос, глаза щипало от потекшей туши, я подняла бокал с остатком пепла и выпила его залпом на последней секунде боя курантов.
— С Новым Годом! — Сказал мне телевизор.
— И ты не кашляй! — Ответила я ему. — Полмиллиона мне, в принципе, за глаза!
Глава 2. С новым счастьем!
Божественный, 22:
«Я люблю, когда мне комплимент присылают, посмотри, сколько их на моей странице!»
Пышка:
«А за что?»
Божественный, 22:
«Я самый классный парень и очень люблю комплименты!»
Допив остатки шампанского, и выкинув в мусорное ведро рыбу, щедро посыпанную осколками лампочки, я улеглась в кровать и стала лениво щелкать пультом от телевизора. Там, на голубом экране, происходила какая-то иная, инопланетная жизнь. Улыбаясь во все 32 зуба, веселые и счастливые люди поздравляли друг друга, пели милые и пустые песенки, легко рифмуя «слезы-грезы», «жду — приду», «ты не такой — я рядом с тобой» и водили хороводы вокруг елки.
«Интересно, — подумала я. — Для того, чтобы следующий год сложился удачно, ёлки в лесу встречают Новый год возле трупа Новогоднего Человека?»
За окном раздавались громкие взрывы праздничных салютов, пьяные крики, вой машинной сигнализации и звон разбивающегося стекла. Это радостные сограждане крушили несчастные рекламные стойки, которые под моими окнами бьют регулярно: если «Зенит» проиграл или выиграл, если Олимпиада будет в Сочи или Билан выиграл «Евровидение». Ну, а уж не разбить их в честь Нового года и вовсе кощунство.
Сна не было ни в одном глазу, и я включила компьютер. Удивительно, но на сайте было довольно много народа, по всему было видать, что в эту ночь не одна я чокалась с телевизором. Мне тут же пришло письмо от приятного молодого человека 34 лет по имени Макс:
«Привет, скучаешь?»
«Да, я сегодня одна, — ответила я. — А под звуки за окном уснуть не просто».
«Кто же спит в Новогоднюю ночь? — Удивился Макс. — Брось, так нельзя! Приглашаю тебя прокатиться по городу и запомнить эту ночь навсегда!»
Неожиданно идея показалась мне заманчивой. «Почему бы и нет, — подумала я. — Уснуть до утра мне вряд ли удастся, а романтическое новогоднее приключение — любимая тема кинематографистов всех стран. Может, через 10 лет я буду рассказывать своим детям: „А познакомились мы с вашим папой в новогоднюю ночь. Я скучала дома в одиночестве, и он пригласил меня покататься по ночному городу“».
Я быстро натянула брюки, надела нарядную кофточку с глубоким вырезом и приготовилась к встрече.
Через 20 минут Макс подъехал к моему подъезду, и при личном знакомстве оказался еще более симпатичным, чем на фотографии. Мы сели в машину, где, жестом фокусника, мой новый приятель достал огромный пакет, наполненный всевозможной снедью. Там была бутылка коньяка, конфеты, мандарины и даже аккуратно упакованные бутерброды с салями.
— А ты не пьешь в Новогоднюю ночь? — Удивленно спросила я.
— Я сегодня с друзьями праздновал, но пришлось быть водителем — того привези, этого отвези. Да я не в обиде, в принципе, не большой любитель спиртного. Но ты пей, не стесняйся! — С этими словами Макс извлек из бардачка настоящий коньячный бокал.
— Ого, да ты неплохо подготовился! — Мой интерес к новому знакомому возрастал.
— Если я приглашаю даму на свидание, я должен все предусмотреть, — Подмигнул мне Макс. — Расслабься и получай удовольствие, детка! — И втопил педаль газа.
Новогодний Питер был божественно красив! Он утопал в огнях, тут и там переливались гирлянды на елках, мосты казались сказочными висящими в воздухе конструкциями, в небе растекались разноцветные салюты. Было светло, как днем, и удивительно тепло для этого времени года. За бортом было +3, я открыла окно и свежий ветер приятно заскользил по лицу. От коньяка в голове зашумело и мне стало удивительно хорошо. По радио пел Том Джонс, я пила коньяк из большого красивого бокала и закусывала мандаринами, и новогодний праздник показался вдруг не таким уж и глупым.
Покатав меня по ночному городу около часа, Макс остановил машину в безлюдном переулке. «Сейчас приставать начнет!» — подумала я про себя и засмеялась счастливым пьяным смехом. Мне было хорошо и ужасно весело, и даже секс в машине с едва знакомым мужчиной показался забавным приключением.