На тринадцатый день вечером, как раз перед заходом солнца, я увидел вдали островок и был крайне поражен, заметив дым, подымавшийся вверх клубами, очевидно, от сильного огня, разведенного на берегу. Я понял, что это были какие-нибудь сигналы, и сначала подумал, что приближаюсь к одному из дружественных нам малайских островов. Но более тщательное исследование сигналов убедило меня, что я ошибся. Приблизившись, я увидел несколько совершению нагих дикарей, которые с разъяренным видом бегали по берегу и потрясали своими копьями в моем направлении.
Подобное зрелище вовсе не понравилось мне; но когда я вздумал повернуть нос корабля, чтобы обойти остров, вместо того чтобы направиться прямо к нему, то, к своему горю, увидел, что сильное течение вынуждало меня идти прямо туда, где была, казалось, большая бухта или пролив. Мне не оставалось выбора, я должен был предоставить кораблю плыть по течению и скоро очутился в некоторого рода естественной гавани, в три или четыре мили ширины, со зловещими коралловыми рифами, возвышавшимися над поверхностью воды. Течение увлекало меня все дальше, и через несколько минут корабль попал в опасный водоворот, где успел несколько раз перекрутиться, прежде чем я успел вывести его оттуда. Вслед за тем нас понесло к самым скалам, и я должен был решительно стоять с веслом в руке, чтобы помешать кораблю удариться носом. Это были для меня минуты сильного испытания, и я до нынешнего дня удивляюсь, каким образом «Вейелланд» не разбился и не пошел ко дну, принимая во внимание, во-первых, то, что он уже поврежден, и во-вторых, что на нем не было ни одного живого существа, кроме меня, чтобы управлять им. Хотя бы два-три человека было у меня на подмогу!..
Я начал уже отчаиваться в том, что мне удастся вывести когда-либо корабль оттуда, как вдруг мы очутились в узком проходе, и тут я увидел, что нахожусь в проливе между двумя островами — Мельвилем и Батурета, как я после узнал.
Грозные, воинственные туземцы давно уже остались позади меня, и я никак не думал, чтобы мог встретить здесь какое-нибудь новое враждебное племя; как вдруг, как раз в то время, когда я был в самой узкой части пролива, я с ужасом увидел громадную толпу черных, совершенно нагих людей, — все гигантского роста, появившихся на скале прямо надо мною.
Они были страшно возбуждены и выпустили в меня целую тучу копий. К счастью, еще при встрече с первой толпой грозных дикарей, я устроил себе на палубе убежище из поставленных перпендикулярно люков, так что копья падали вокруг, не задевая меня. Тогда туземцы метнули в корабль множество бумерангов, но также без всякого результата. Некоторые из этих странных орудий задели паруса и бессильно упали на палубу; но остальные возвратились к бросившим их туземцам, стоявшим на скалах на расстоянии пятидесяти ярдов. Я оставил у себя бумеранги, попавшие на корабль; они имели около 24 дюймов длины и по виду очень походили на лезвие серпа; в самой широкой своей части имели от 3 до 4 дюймов ширины. Сделаны они были из очень твердого дерева и, без сомнения, могли нанести большой вред, если бросались с должной ловкостью и умением. Чернокожие подняли на берегу страшный шум и вой; они кричали как безумные, пуская в меня множество зубчатых стрел. Тот факт, что у них были бумеранги, показал мне, что я должен находиться вблизи материка Австралии. Между тем течение воды уносило меня все дальше, и я скоро оставил далеко позади себя туземцев, кричавших как бешеные.
Я увидел наконец опять открытое море и в конце пролива заметил маленький островок, к которому, как мне показалось, можно было рискнуть пристать. Но как только я приблизился к нему, на берегу быстро появилась новая толпа чернокожих; они бросились на свои плоты и стали грести по направлению ко мне. Но я, наученный горьким опытом, счел более благоразумным не подпускать их слишком близко к себе и потому поднял парус и направился в открытое море. На корабле был большой запас ружей и боевых запасов, и мне легко было бы потопить одну или две лодки туземцев и тем охладить их пыл. Но я удержался от этого, рассудив, что все равно ничего этим не выиграю. В это время я потерял уже всякую надежду увидеться когда-либо со своими друзьями; но, конечно, не отчаивался добраться до земли, хотя совершенно не знал, какого направления следовало мне держаться. Мне казалось, что если я направлюсь прямо на запад, то должен буду встретить Тимор или какой-либо другой остров Голландской Индии, и поэтому следующие три или четыре дня я плыл все в этом направлении без дальнейших приключений.