– Рамашка не жалуйся, – строго проговорила Вильма Витольдовна. – Квашеная капуста – одно из самых лучших средств по детоксикации, – назидательным профессорским тоном произнесла диетолог-вязальщица. – Итак, Егор вас предупреждал о двухнедельном карантине. Это вынужденная мера. Однако вам, думается, только на руку уединение. – Она улыбнулась, а потом подошла к Ромику и потрепала его за щечку, как сына. – Но что б вы не заскучали, да и чтоб не терять времени, мы будем развлекать вас прямо здесь.
– Развлекать? – обрадовалась я.
– Да, будем вам про наши традиции рассказывать, обычаи, рецепты разные наши показывать, праздники праздновать. Вот Егор сказал, вы альтернативной историей Земли интересуетесь. Интересно было б вам про такое послушать?
– Ой, очень интересно! – воскликнула я, забывая про еду. – На самом деле, я даже и мечтать о таком не могла. А если б у вас нашлись листы бумаги и карандаш, чтоб я смогла зарисовать или как-то записать увиденное и услышанное, – было б вообще замечательно. – А может, у вас есть библиотека, и пока мы на карантине я бы читала и самообразовывалась?
– Все есть, дорогая Белла, – тепло ответила Вильма Витольдовна. – Ты узнаешь все, что хочешь узнать.
Глава 2. Туман мистичности сгущается
Честно сказать, я и не заметила, как подошла к концу вторая неделя нашего пребывания в поселке, и стала понимать Ромика, который еще с первой поездки просто влюбился в эту деревню, этих людей и этот образ жизни. Еще бы! Без вай-фая, без телефона, без компа и всякой дребедени мы были заняты каждую минуту, если не поцелуями и занятиями любовью, так мастер-классами Егора Ивановича Кастанеды и его супруги Вильмы Витольдовны Матушки Зимы, как их шутя мы прозвали между собой.
А когда оставались свободные часы – не было ничего слаще, обнимаясь, думая о своем, просто без дела валяться на кровати, откуда открывался невероятно живописный вид на снежную долину, где жила своей жизнью деревенька странных, будто потерянных во времени людей, которые хоть и говорили на одном с нами языке, но были совершенно иными. Причем иными в прямом физическом плане, как оказалось.
Так мы и лежали сами, потерявшись в бытии и небытии разглядывая разнообразные оттенки белого, которые не надоедало разглядывать никогда: ни утром, ни днем, ни как сейчас ночью… яркие звезды, казалось, слышат наши мысли, и отвечают на них мерцающим разноцветным светом по снегу. Сказочное явление этого полушария Земли.
Каждый думал о своем. Ромик, скорее всего, об альтернативных источниках энергии, которые ему наобещал Кастанеда, и как он поднимет новый бизнес планетарного масштаба, превратившись в нового короля нефти, пара или эфира и еще каких-то энергий, которые должны будут уничтожить нищету как понятие.
У меня же имелись думы более заговорщического, если не сказать мистического плана. Дело в том, что именно сейчас в голове сложился некий пазл из разрозненных фрагментов, который еще не уложился в ровное и стройное понимание ситуации, поначалу казавшейся вполне обычной, как, например, наша встреча с Ромой в Москве, любовь, стремительное перемещение в сибирскую глубинку, гостеприимство седовласой четы…
Теперь же по прошествии двух недель, заканчивающихся этой ночью, фрагменты, словно капли ртути, соединялись в общую массу и смотрелись совсем неслучайно.
Все началось с фольклора, когда Вильма Витольдовна, она же Матушка Зима, седая милая дама, ответственная за наше проживание и питание, стала учить меня рецептам местной кухни. При этом уделяя особое, пристальное внимание так называемой бытовой магии, наговорам на хлеб и другую пищу. О таком я слышала и многое повидала на Бали, где имелись удивительно схожие традиции – перекладывать на еду всю работу по исполнению нехитрых деревенских просьб к дождику или восходам.
Следуя этой логике, можно было любой продукт сделать инструментом исполнения желания: от самой воды до готового изделия, например, хлеба, несравненно выпекаемого в местных краях. Он был не просто вкусный, а невероятно вкусный и потрясающе красивый! Можно было питаться только им и больше ничем, чтоб быть сытым и желудком, и душой. Последняя поселялась на время поедания и переваривания туда же – в желудок. Но оказывается, вкуснота и полезность этого хлеба брались не только из правильного соотношения муки, воды, сахара и дрожжей. Матушка Зима сравнила особое отношение к пище с гомеопатией или молекулярной кухней!
Я поначалу удивилась, что женщина в вязаном чепчике в курсе последних модных трендов в кулинарии, доступных лишь самым раскрученным и люксовым кухням мира. Но к моему изумлению, Матушка Зима притащила несколько старых поваренных книг своих родительниц, где были прописаны рецепты древних, чуть ли не тысячелетних традиций. Поразительно, но их в точности содрала и переписала заново паучья сеть, приписав современным достижениям кулинаров и химиков.