***
Раиса замолчала на минутку, уже серьезно погружаясь в область бессознательного, где проходили часы раздумий последних недель о сразу нескольких глобальных вопросах.
«Вот к чему могли бы привести принятые решения, – думала она, – если б всего несколько недель назад на коллегии ни выбрали из двух вариантов путь «Туманности юдоли», отставив в сторону план по цифровизации физических тел. Ведь при длительном разглядывании такого обозримого теперь будущего в виде Миши возникал когнитивный диссонанс, ибо этот человек, чей разум освободился от всех видов диссонансов, перестал быть похожим на человека. Слишком правильный и доброжелательный, слишком здоровый и слишком разумный. Слово «слишком» стало диагнозом вымирания человечества будущего, пошедшего по этому пути. Бог перестал посещать эту реальность, хотя эти человеки практически достигли Его уровня, перестали болеть и даже умирать.
Раиса достала ручку и ученическую тетрадь, обычную, зеленушного цвета, в клеточку, собираясь конспектировать.
– Спрашивайте, Раиса Ильинична, – еще раз повторил Миша, внимательно вглядываясь в мелкие движения на лице, за которыми происходили серьезные размышления и о судьбе киборга в том числе. Он это знал. Являясь вот уже год ее учителем по «Истинной истории катастроф Земли и космоса», он одновременно являлся сам подопытным кроликом в большом эксперименте по переселению его расы «человека разумного» из будущего назад в прошлое. Потому что в будущем оцифрованным сознаниям больше делать было нечего, кроме как самим становиться машинами, ибо клонированные или воссозданные по атласам или дизайнам человека тела все равно были несовершенны, их приходилось по частям или полностью менять раз в двадцать пять лет. Проще было загрузить сознание в никелированный куб со множеством функций, то есть стать роботами уже не в переносном, а прямом смысле. Но оказалось, что смысла не было.
– Не хочу показаться глупой, куратор, то есть Миша… – поправилась Рая, вспомнив имя своего учителя, – но мне все-таки непонятны два вопроса.
Миша повел бровями и поджал губы, глядя на знакомые физиогностические морщины на лбу Раисы, понимая, о чем хочет спросить шефиня. И сам сделал сожалеющее выражение лица. Оно означало тоже два вида сожаления: что глупо задавать один и тот же вопрос раз от разу и терять время, и одновременно было б глупо его не задать, раз он никак не дает покоя и остается непонятым и неосознанным. А ведь Миша думал, что объяснил суть достаточно широко и доходчиво еще в прошлые разы. И сожалел, так как, по-видимому, не смог разобраться в том, что его единственная ученица так и не поняла ответа.
Раиса кивнула, распознав правильные мысли киборга насчет ее философских мытарств.
– Почему Боги создали Антимир, зачем столько хлопот?
– И номер два про Владыку? – сразу же сам спросил киборг, который был готов и ко второму вопросу.
– Я все-таки не понимаю, если Бог не знает, зачем живет, – она удивленно повела красиво подкрашенными бровями, – как нам, человекам, докумекать? Ну хорошо в борьбе. Ну хорошо в освобождении. А как начнутся золотые времена: бессмертие, левитация? – она покопалась в тетради в поисках других примеров, – отстроим, восстановим, насладимся, нарожаемся, наобщаемся, налетаемся, навосхищаемся, пройдут сотни лет, может, тысячи… Дальше что? Как замкнутый круг. Вы – цивилизация, сделавшая ответвление вот только вчера, пошли путем бессмертия через переселение интеллекта… И Он покинул вас. Как это возможно? – Раиса перестала излучать привлекательность и дружелюбие, сузила свои красивые разноцветные, умело накрашенные глаза, сделавшись по-настоящему серьезной и даже строгой, как на допросе. Ее мучил этот вопрос, и она вот уже который раз пыталась в лице киборга найти ответ, от которого, между прочим, зависела судьба человечества. Прямо сейчас.
Киборг стал внимательно изучать лицо собеседницы, чтобы по нему, по резонатору перемещения по разным реальностям, постараться теперь подобрать иной ответ, раз в прошлый раз тот не устроил. Надо было синхронизироваться с резонаторами Раисы, и киборг, всматриваясь в нее, прислушался к дыханию и вдруг тоже стал предельно серьезным, чувствуя, как оголились нервы, сжалась челюсть, впали глазницы и навалилась многодневная усталость с примесью отчаяния, «встав комом в горле» и «упав камнем на сердце», как выражались «современники». Миша понял, что за обычной бытовой шутливостью и дружелюбностью шефини крылась подготовка к серьезным испытаниям.
Лицо Раисы и в самом деле поменялось за эти три дня, пока киборг не видел ее. Он не был в курсе планов своей ученицы. В принципе, он вообще ничего не знал о ней. Лишь то, что она входила в состав Коалиции остатков землян, которые пытались отвоевать кусок человеческого рая, последнего оплота живородящих и живорожденных представителей млечной расы, его прямых родственников.