Уходят. Место действия меняется. На заднем плане - кибитка, в десяти шагах от кибитки, притаившись за кустом, сидит одетая в хорошенький дорожный костюм и накрытая шелковой чадрой Сон а-х а н у м. Она часто оглядывается по сторонам, встает и снова садится.
Сон а-х а н у м. Боже мой, что еще могло случиться, почему его нет? Полночь прошла, а его все не видно. Вот уже восток бледнеет, скоро рассвет. Как быть теперь? Подожду еще немного, если не приедет, делать нечего, придется вернуться в кибитку. (Поднимается и смотрит по сторонам.) Нет, не едет. Наверно, уже не приедет... Конечно, не приедет. Видно, опять встретился с какими-нибудь сумасшедшими повесами и те уговорили его поехать с ними на угон чужой скотины. Иначе он уже давно приехал бы. Никак не могу с ним справиться. Если и в этот раз попадется, ему опять придется бежать и скрываться. Снова дни мои будут безрадостными. Еще на два года останусь узницей в отцовском доме. Ей-богу, не буду больше ждать, не буду снова столько терпеть из-за него, выйду за другого. Он хочет, чтобы я поседела в родительском доме. (Садится. После некоторого молчания.) Ох, какие мрачные думы одолевают меня! Бог даст, никуда он не пойдет. Он ведь поклялся мне, что до свадьбы даже барашка не украдет. Он, конечно, по какой-нибудь другой причине опаздывает. Ах, если бы он сейчас сидел за этим кустом и слышал, как я говорю, что выйду за другого! Поверил бы он или нет? Нет, не поверил бы. Он хорошо знает, что все это неправда и что я говорю это со зла. Ай, какой-то шум!..
В это время из-за куста появляется Г е и д а р-б е к верхом на коне и спрыгивает на землю.
Гейдар-бек. Сона-ханум!
Сон а-х а н у м. Гейдар, это ты?
Гейдар-бек. Я.
Сон а-х а н у м. Ты один? Где же твои товарищи?
Гейдар-бек. Товарищей нет. Я приехал один.
Сона-ханум. Что ты говоришь? Почему ты один? И отец и братья спят в кибитке. Ты приехал так поздно, скоро рассветет. Они не увидят меня в кибитке, и сразу догадаются, кинутся за нами в погоню и отобьют меня. Тогда тебе меня до самого Страшного суда не видать.
Г е и д а р-б е к. Подожди, послушай, что я скажу.
Сона-ханум (берет коня за повод). И слушать не желаю. Поддержи стремя, расскажешь по дороге.
Гейдар-бек (берет ее за руку). Да ты раньше выслушай меня, не спеши так.
Сона-ханум. Уже заря занимается. Сейчас не до разговоров, расскажешь потом.
Гейд ар-бек. Милая, пойми, я достал деньги и хочу сыграть настоящую свадьбу по нашим обычаям. Так зачем же мне увозить тебя тайком? Никто ведь не собирается отнимать тебя.
Сона-ханум. Все это неправда! Если бы ты был способен достать деньги, достал бы их за эти два года. Я не хочу свадьбы, я выйду замуж без свадьбы. Не одна я убегаю с возлюбленным. Что ни день, сто девушек поступают так. Что в этом постыдного? Из двадцати девушек едва ли одна справляет свадьбу.
Г е и д а р-б е к. Душа моя, девушки убегают тайком с возлюбленными, потому что их родители не дают согласия. У девушки нет выхода, она и решается на такой шаг. Но твои-то родители сами выдают тебя за меня. А они когда-нибудь скажут мне: что это ты наделал, бесстыдник! За что нас осрамил? Что я тогда отвечу?
Сона-ханум (подумав). Где же ты раздобыл деньги?
Гейд ар-бек. Присядь-ка на минутку и выслушай меня, я расскажу, где я их раздобыл.
Сона-ханум (садится). Хорошо, говори. Я слушаю.
Гейдар-бек. Ты знаешь, как дорого ценится контрабандный товар, какую прибыль он приносит?
Сона-ханум. Какое тебе дело до контрабандного товара? Ты же не купец, чтобы все прикидывать да рассчитывать. Скажи лучше, сколько денег достал?
Гейдар-бек. Дослушай до конца! Русские запретили здесь французские ситцы. Все боятся, никто не решается провозить их, разве что какой-нибудь отчаянный смельчак рискнет провезти тюк, другой.
Сона-ханум. Да какое мне дело до того, что русские запретили французские товары. Пускай хоть вообще запретят людям носить ситец. Ты скажи мне, у кого ты взял деньги?
Гейдар-бек. Ты никак не даешь мне договорить. Ты пойми, французские ситцы так нравятся здешним жителям, что даже на цветные шелковые ткани никто смотреть не хочет. Аскер-бек говорит, что эти ситцы и дешевы, и красивы, и не линяют. Женщины без ума от них, а русских ситцев не признают.
Сона-ханум. Но мне-то что до всех этих ситцев? Да провались они - и те и другие. Говори толком, в чем дело?
Гейдар-бек. Рассказывают, что даже жена самого начальника тайком от мужа покупает только французский ситец и шьет из него платья. Недавно Хаджи-Азиз продал ей на двадцать туманов этого ситца.
Сона-ханум. К черту, к дьяволу, что бы он там ни продал! Никак не пойму, почему твоя голова забита всеми этими ситцами? Уж не помешался ли ты, Гейдар? Что ты болтаешь?
Гейдар-бек. Но ты-то по крайней мере понимаешь теперь, как дорого ценятся здесь французские ситцы?
Сон а-х а н у м. На что мне понимать это? Что я, собираюсь торговать ими, что ли?
Г е и д а р-б е к. Ну ладно, слушай дальше. Если я один раз съезжу, привезу французские ситцы и отдам их купцам, то хватит на две свадьбы.
Сона-ханум. Столько времени силился сказать, а сказал вздор. Вот так молодец! Мне-то в самом деле показалось, что человек достал деньги. Как будто французские ситцы валяются на улице; надо только нагнуться и взять. Вставай, едем. Довольно, вот-вот рассветет.
Г е и д а р-б е к. Я не лгу, я достал денег.
Сона-ханум. Если достал денег, устраивай свадьбу. Зачем же тебе тратить их на ситцы?
Гейдар-бек. Но ведь я достал их взаймы - привезу французский товар и поделю барыш пополам с хозяином денег; он же не даст мне потратить их на свадьбу.
Сон а-х а н у м. Я не хочу играть свадьбу на эти деньги. Вставай, едем. Если французский товар приносит такой барыш, почему же хозяин денег соглашается его делить? Пусть сам поедет за товаром и получит всю прибыль.
Г е и д а р-б е к. Этот купец без такого человека, как я, не посмеет даже переплыть Араке. Казаки голову с него снимут.
Сон а-х а н у м. А тебе казаки не снимут голову?
Гейдар-бек. Я ходил на грабеж и разбой и знаю сотни хитростей. Разве я покажусь казакам на глаза, чтобы они сняли с меня голову?
Сона-ханум. Ты и раньше, когда грабил и разбойничал, всегда говорил, что тебя никто не увидит, никто не узнает. А тебя и видели и узнавали. Целых два года ты был в бегах, крыши не имел над головой. Теперь тебе разрешили жить свободно, а ты хочешь снова натворить что-нибудь такое, чтобы опять сбежать и оставить меня в слезах. Вставай, едем. Не хочу я свадьбы.