– Ставлю два пенса, что у нее есть хвост, – негромко сказал Самюэль, но мистер Эллингем не заметил их появления.
– Точно, – сказал Самюэль. – У всех свои причуды. И она сплошь покрыта шерстью.
Самюэль засунул мизинец в горлышко пустой бутылки.
– Все, сдаюсь, – сказал мистер Эллингем.
– Но вы не поняли меня, мистер Эллингем.
– Я понял, я все понял, – сказал он громко. Пара за соседним столиком умолкла. – Ты не хочешь торопить события, так? Тогда я потороплю их. Нельзя приходить куда-то и разговаривать, как ты сейчас со мной. Люсиль Харрис. Люси да Монк!
Мужчина и женщина зашептались.
– И это всего в половине второго, – сказала женщина. Она как крыса трясла свою чашку.
– Пойдем. Нам пора. – Мистер Эллингем отодвинулся от стола.
– Куда?
– Какая тебе разница. Это я тороплю события, понимаешь?
– Я не могу вытащить палец из бутылки, – сказал Самюэль.
Мистер Эллингем взял чемоданы и поднялся.
– Что это за бутылочка? Бери ее с собой, сынок.
– К тому же еще отец с сыном, – сказала женщина, когда Самюэль проследовал за ним.
Бутылка оттягивала ему палец.
– Куда теперь? – Его голос заглушал грохот вокзала.
– Иди за мной. И сунь руку в карман. Глупо выглядишь.
Они поднялись вверх по улице, и мистер Эллингем сказал:
– Не приходилось мне встречать человека с бутылкой на пальце. Еще никто не носил бутылку на пальце. И зачем только ты совал туда палец?
– Я только хотел попробовать. Я смогу снять ее с мылом, не беспокойтесь.
– Никому еще не приходилось снимать бутылку при помощи мыла, вот все, что я имею в виду. Это Прейд-стрит.
– Скучная, правда?
– Лошади ушли в прошлое. Это моя улица. Сьюэлл-стрит. Скучная, правда?
– Как улицы в моем городе.
Мимо них промчался мальчишка и закричал мистеру Эллингему.
– Эй, Моисейчик!
– Это двадцать третий. Видишь, написано двадцать три? – Мистер Эллингем отпер парадное. – Третий этаж, первая дверь направо.
Он постучал три раза.
– Мистер Эллингем, – сказал он, и они вошли.
В комнате было полно мебели.
II. Полным-полно мебели
1
Каждый сантиметр комнаты был заставлен мебелью. Стулья стояли на кушетках, стоявших в свою очередь на столах, зеркала, размером почти с дверь, вплотную прислоненные к стенам, отражали бесконечные холмы из письменных столов и стульев, перевернутых вверх ножками; буфеты, туалетные столики, комоды, снова зеркала, пустые книжные шкафы, умывальники, серванты. Там была тщательно заправленная двуспальная кровать с подвернутыми простынями, стоявшая на двух столах, поставленных один на другой; там были электрические лампы и абажуры, подносы и вазы, унитазы и раковины, загромождавшие собой кресла, которые стояли на сервантах, столах и кроватях и доставали до потолка. Единственное окно, выходящее на дорогу, виднелось сквозь резные ножки перевернутых буфетов. Стены за зеркалами изобиловали картинами и пустыми рамами.
Мистер Эллингем взобрался по горе матрасов в комнату и там исчез.
– Прыгай сюда, парень.
Его голос доносился из-за кухонного шкафа, увешанного коврами; пробравшись внутрь, Самюэль увидел мистера Эллингема, который сидел на стуле, водруженном на кушетку, удобно облокотившись на плечо статуи.
– Жалко, что здесь нельзя готовить, – сказал мистер Эллингем. – Хотя здесь полно плит. А это морозильная камера. – Он показывал в угол. – Под спальным гарнитуром.
– Рояль у вас есть?
– Должен быть. Наверное, в другой комнате. Она положила на него ковер. А ты умеешь играть?
– Я подбираю. Вы бы сразу догадались, что я играю. Другая комната такая же, как эта?
– Есть еще две комнаты, но, я думаю, рояль заперт. Все-таки здесь полным-полно мебели, – сказал мистер Эллингем, озираясь с отвращением. – Сколько бы я ни говорил: «Уже достаточно», она всегда твердит свое: «Еще масса свободного места». В один прекрасный день она просто не сможет войти, вот что будет. Или выйти. Не знаю, что и хуже. Иногда это действует на нервы, вся эта мебель.
– Она ваша жена, мистер Эллингем?
– Тогда она поймет, что всему должен быть предел. Чувствуешь себя пойманным в капкан.
– Вы здесь спите?
– Наверху. На высоте двенадцати футов. Я проверял. Проснувшись, я могу дотронуться до потолка.
– Мне нравится эта комната, – сказал Самюэль. – Думаю, это лучшая комната из всех, что я видел.
– Я потому и взял тебя. Я знал, что тебе понравится. Подходящее гнездышко для человека с бутылкой на пальце, а? Я же говорил, что ты не такой, как все. Не каждый вынес бы подобное зрелище. Чемоданы не растерял?