— А если приказ отдаст кто-то другой?
— О, ты просто не понимаешь, о чём говоришь. Ноктим — герой солнечных, знаменитость. Выше него только Рейланд Рор и слушаться старик будет только его одного.
Форли мало что понял из этого, практически, монолога, но главную суть уловил. Ноа не столько искала их совета или тем более мнения, сколько хотела прогнать свою идею через других слушателей. И они с Везави прекрасно справились, судя по мимолётно мелькнувшей улыбке на лице командующий и фразе, последовавшей затем:
— А ты, здоровяк, годишься на что-то кроме махания кулаками. Да и ты, чудо в перьях, тоже явно не так прост. Останетесь при мне — адъютантами. Нечего тратить вас на идиота Шинку. Кстати, о нём, отнесите этот дурацкий ящик откуда взяли, и заодно потребуйте, чтобы капитан незамедлительно явился в штаб.
***
Из всего случившегося Форли не мог до конца объяснить двух вещей.
Первая, заключалась в том, что быть адъютантом оказалось куда как сложнее, нежели простым солдатом. Ноа нещадно их гоняла, не давая даже присесть. В основном это были сугубо курьерские поручения: подай-принеси, поди-скажи, сходи-узнай. Всего за несколько часов маг узнал лагерь, в котором оказался, не хуже ставшей родной Марки.
Вторая касалась такой резкой смены их ролей из грязи в посыльные. Форли поначалу не мог понять, почему из многообразия офицеров и других подчинённых Ноа решила обсудить свои военные планы именно с ними.
Ответ на этот вопрос пришёл по мере, как маг знакомился с высокопоставленными обитателями лагеря. И тематика вопроса постепенно сменилась на: «А что эти люди здесь забыли вообще?». Шинку уже не казался таким уж отвратительным. Он стал одним из таких же полноватых, глуповатых любителей приложиться с утра пораньше к бокальчику красненького.
Окончательно сомнения насчёт причин выбора Ноа развеялись когда началось то самое собрание в штабе. Форли присутствовал на нём урывками, в основном занимаясь поставками всякой снеди, но даже те короткие промежутки времени, что имел возможность слушать происходящее, позволили составить мнение насчёт компетенции основной части офицерского состава.
План Кейтлетт они восприняли в штыки. Но претензии к нему были странными:
— Командующая, вы переоцениваете возможности моих солдат! — голосил Шинку, чей голос, по мере возрастания громкости, становился всё более неприятным. — Мы не сможем атаковать Рора после такого длительного марша.
Рука Ноа непроизвольно коснулась лба, где уже был след от похожих касаний.
— Вы и не будете никого атаковать, капитан Шинку, — ответила она, указывая рукой на карту. — Вашей задачей будет занять лес на левом фланге… НАШЕМ левом фланге, — повысила голос командующая, замечая на лице собеседника новый вопрос, — и удерживать его столько, сколько получится.
Это замечание вызвало предсказуемую реакцию в непредсказуемой форме:
— Командующая, вы пренебрегаете возможностями моих солдат! Мы должны быть в битве, а не отсиживаться по лесам!
Рука Кейтлетт вновь коснулась лба, след становится всё больше…
И тем не менее, несмотря на такой шквал критиканства, на то, что план громили целых пять часов, разобрав его по итогу на атомы, Ноа всё же сумела его отстоять и даже добиться его принятия всеми присутствующими. Раз за разом повторяя прописные истины, она сумела сохранить свою первоначальную задумку в практически неизменном виде, уступив лишь в таких «важных» вопросах, как: «где будут располагаться знамёна», «когда обед» и «петь солдатам гимн страны или гимн короля». Почему-то они волновали Шинку и подобных куда сильнее, нежели вопросы, касающиеся непосредственно боя.
Разминувшись в дверях с Везави, который относил вещи командующей из штаба обратно в её палатку, Форли подошёл к Ноа, которая так и сидела, хотя все ушли уже полчаса назад, с рукой на лбу. Сказать, что она выглядела разбитой и уставшей — ничего не сказать. Скорее актуальнее было спросить, жива ли.
— Ваш кофе, — ставя перед ней поднос, сообщил маг.
Его об этом никто не просил, но необходимость подобной заботы была очевидна всем, у кого было сердце.
— Спасибо, — проявляя признаки жизни, откликнулась девушка, берясь трясущимися руками за чашку. — Форли, да?
— Почему они так к вам относятся? — спросил он.
— Это ты мне скажи…
— Ну, — Форли судорожно перебирал в голове варианты, за которые его не порвут на клочки на месте, — по-моему, они слишком уверены в своём успехе.
— Не без этого, — заканчивая с кофе согласилась Ноа. — У нас это называется «Синдромом победителя». Мы уже дважды побеждали на Играх, и это сказывается. Очень многие неоправданно считают, что если они побеждают, то ничего менять не надо, просто повторять ранее успешные действия. В итоге имеем что имеем: солдаты меньше и хуже тренируются, офицеры заняты не пойми чем, снабжение хромает. А вот наши противники, Рор и прочие, как раз на месте не сидят. Но настоящая причина такого ко мне отношения совсем не в этом.