А происходить было чему. Судя по всему, туда нагнали персонала со всей планеты, если не больше. Лучшие специалисты бились за жизнь моей супруги и нашего нерожденного ребёнка.
То и дело ко мне подходил то один, то другой человек, пытаясь что-то сказать или как-то утешить. Я никого не слушал. Всё, что для меня существовало в этот момент — дверь операционной. Даже Николай Османов — один из самых могущественных людей Содружества, а в остальное время дядя, фактически отец Джанет, попытался завести разговор, но остался ни с чем.
Не знаю, сколько времени прошло. Наверное, часов двадцать, во всяком случае, Солнце успело встать и зайти за это время, но я дождался того момента, когда дверь открылась и из неё вышел усталый врач в зелёной форме. К нему разом ринулось множество народу, но все они уступили право разговаривать мне.
— Состояние пациентки тяжёлое, но стабильное, — объяснил хирург. — Пуля задела позвоночник, но нашими усилиями всё обошлось. Ей несомненно потребуется реабилитация, однако в остальном каких-то критических повреждений нервной системы нет. Так же пациентка потеряла много крови, и сейчас мы стараемся это компенсировать с помощью переливания.
Он замолчал, давая мне возможность задать напрашивающийся вопрос самостоятельно:
— А ребёнок…
Передо мной стоял опытный врач. Он без единого промедления изобразил на лице скорбь и рассказал:
— Несмотря на все усилия ваших… друзей, — он растерянно посмотрел на Фелисию, с коей имел длинный, но безрезультатный разговор, а сейчас она внимательно его слушала, и продолжил, — мы ничего не смогли сделать. Плод, кхм, простите, ребёнок мёртв. Единственный выход сейчас — спасать мать. Мы планируем дать ей немного набраться сил, а затем, через некоторое время произвести аборт. Простите.
Я поник, а затем сел обратно. Мы с Джанет уже года два пытались завести детей. Пока без вмешательства медицины, хотя она позволяла очень многое. На этом настояла сама Джанет, желая вкусить все плоды материнства. Похоже, сюрприз для меня должен был быть что надо. Будет ли у неё второй шанс? Вряд ли. Не после такого количества операций. И уж точно от идеи «сделать всё самостоятельно» придётся отказаться.
Ко мне начали подходить люди, выражавшие те или иные формы соболезнований. Неожиданно их всех оттеснила Фелисия, которая сумела привлечь моё внимание всего одной фразой:
— Я знаю того, кто может вам помочь.
Мой взгляд встретился с её. Сейчас я находился в таком состоянии, что без раздумий бы пошёл на сделку хоть с дьяволом, лишь бы спасти этого ребёнка.
— Вам придётся разговаривать с ней самостоятельно. И это будет непростой разговор. Скажите, и я телепортирую вас к ней.
— А если её не будет дома? — дурацкий вопрос, но из-за бушевавших эмоций спросить что-то стоящее я не сообразил.
— Уверена, что она прекрасно знает о вашем визите и будет готова. Мне начинать?
— Да, — никогда раньше я не был так уверен в своём ответе.
***
Меня перенесли в какую-то захудалую деревеньку, засыпанную снегом по самые крыши. Стояло ранее утро — это я понял по перекличке петухов где-то вдали. Кто здесь может мне помочь и как?
— Я, голубчик, — произнёс скрипучий голос.
На крыльце одного из домов, стоявшего несколько обособленно от остальных, сидела старуха, курившая трубку, которой было не меньше чем лет двести. Глаз у неё не было, только тёмные провалы на их месте. Это не помешало ей меня заметить и даже повернуть голову точно в мою сторону.
— Вы…
— Знаю. Всё знаю. И действительно могу помочь, но цена… — она затянулась трубкой и выпустила облачко дыма, — будет ох как высока.
— Что вам нужно?
— От тебя? — в её голосе послышалась усмешка. — Ничего. И совсем не потому что нам нечем меняться. Просто и без моих хотелок ты заплатишь столько, скока представить даже не можешь.
Да, Фелисия ничуть не лукавила, когда говорила, что разговор будет тяжёлым. Понимать старуху у меня выходило ещё хуже, чем Синергию!
— Тогда о чём вы говорите? — удивлённо спросил я.
Ответ последовал не сразу. Видимо, ей требовалось некоторое время, чтобы сформулировать понятное для меня объяснение.
— Ребенок этот не будет обычным, — наконец сказала она. — Нельзя повстречаться со смертью и остаться самим собой. Эта девка накладывает печать на всех, кто от неё сбежит.
— Вы говорите про какие-то заболевания?
И вновь последовала долгая пауза перед ответом.
— Уверена, — наконец сказала старуха, — некоторые и вправду считают это болезнью, но вряд ли мы говорим об одном и том же. Ничего из тех названий, что роятся в твоей необъёмной головушке.