Рин была иного мнения:
— Спустится, вот увидишь, но потом, сейчас мы уходим. В какую школу волшебства и чародейства нас приглашает то письмецо? Хонгварств? Гварвад? Шрамбутон?
***
Оказалось, что располагался Конклав за городом, в старом пограничном форте Ханнек. Маги то ли выкупили, то ли банально захватили его для своих сборищ. Встречи происходили, как следовало из письма, распечатанного Стивом, несколько раз в год, и по заверениям писавшего эту чушь, собирали у себя наиболее могущественных магов со всего Речноземья.
То, что собравшиеся там взаправду считают себя таковыми, ни Стив, ни Рин нисколько не сомневались. В конце концов в палате для душевнобольных все тоже свято уверены в том, что каждый из них король, император или хотя бы бог.
Однако, прежде чем отправиться туда, по настоянию Стива, они с Рин зашли в ближайшее ателье, где взяли напрокат пару костюмов поприличнее.
— Удивлена твоим предложением, — заметила дворфийка, когда они вышли.
В чёрном фраке и штанах она выглядела немного нелепо, но выбора у неё особо не было. Короткие и кривые дворфийские ноги плохо сочетались с любым платьем.
Стивену костюм шёл немногим лучше: его размера не оказалось, и в целях экономии времени пришлось брать что было. Были брюки на размер больше, рубашка на два меньше, жилет отвратительного бордового цвета, вдобавок в клетку и чёрный пиджак, который будучи самым нормальным элементом в этой композиции откровенно выделялся.
— Мне как-то прочли целую лекцию на тему того, что в магическом мире ценится только настоящее, — ответил Стив. — Не думал, что такие знания мне пригодятся, но… — заметив вышедшего к ним портного, он добавил. — Спасибо, Билл, за костюмы.
Учитывая, сколько они ему заплатили, ещё непонятно, кто кому должен был быть благодарен.
— Умный, наверное, был человек, — ехидно сказала Рин, ловя на себе удивлённые взгляды окружающих.
— Она и не человек, а суккуб. Но да, поумнее многих, — Стивен замер перед громадной лужей, разлившейся на всю улицу.
Горожане её просто игнорировали. Они-то не потратили целую кучу денег на пару костюмов.
— Пошли наймём карету, — решительно сказала дворфийка. — А то на меня так косятся, что мне даже неловко.
— Они просто никогда не видели таких красивых мальчиков, — хихикнул Стив.
В Рин действительно сейчас было сложно опознать девушку. Разве что по лёгкой косметике на лице и слишком длинным для мужчины волосам с весьма нетипичной для мужского пола причёской в форме аккуратного узелка на затылке.
— Веселишься, смотрю, — едко ответила дворфийка. — Сам-то выглядишь так, будто обокрал вслепую школьную раздевалку.
Так, вяло переругиваясь и подзуживая друг друга, они добрались до каретного двора, а там арендовали себе карету с кучером, которая должна была отвезти их к форту Ханнек.
— Не хочу выглядеть скрягой… — начал Стив, когда они сели.
— Я тебя умоляю, ты им выглядишь всегда и везде, — прервала его Рин. — Не нуди, карета за мой счёт.
— Ага, только деньги на неё почему-то потратились из моего кошелька.
— Вернёмся, всё отдам, — отмахнулась дворфийка. — Ты кого-нибудь из этого Конклава знаешь?
— Только те рожи, что приходят к нам в лавку с письмами. Это, кстати, может быть проблемой…
— Ты им всем хамил, да? — догадалась Рин.
— Слушай, приходили бы они к тебе с такими лицами, будто разговаривают с кучей грязи, ты бы их запинала до смерти.
— Полагаю, что это взаимное.
Некоторое время они молчали, каждый думая о своём, а затем дворфийка поинтересовалась:
— Что у тебя за трагедия с магией? Только честно.
Это вопрос из тех, на которые ты либо отвечаешь, либо два часа объясняешь причину, по которой не хочешь этого делать, а затем всё равно всё выкладываешь. Стив, вздохнув, выбрал короткий путь признания:
— Эх. Ты ведь знаешь мою семью?
— Ну, тебя, брата, немного ваших родителей.
— Есть ещё пара дядь и тёть, но они не играют никакой роли. Так вот, семейство Гофтов ещё двадцать шесть лет назад могло гордиться тем, что все они поголовно маги. Потом случился я.
Рин знала эту весьма неприятную историю. У Фелисии Гофт, величайшего мага во вселенной, родился сын, лишённый всяких магических дарований.
— Я всегда был позором. Не из-за поступков, а просто по факту своего рождения, — продолжил рассказывать Стив, отвернувшись к окну, пряча тем самым лицо. — Меня шпыняли и оскорбляли. Били по поводу, но куда чаще без. Из всей семьи только отец относился ко мне как к человеку. Остальные вспомнили об этом только когда они похоронили меня.