Было много пустых слов, бахвальства, хотя и действие тоже присутствовало.
Юнин, поняв к чему всё идёт, выхватил саблю, молниеносно обезвредил ненавязчиво стоявших рядом с собой гвардейцев и затравленно огляделся. Верно оценив свои шансы пробиться к Джониеку, возле которого находилась не только гвардия, но и Стив, Форли и Рин, он ринулся в сторону ближайшего окна. Как и полагается эльфу, двигался Юнин необычайно ловко и быстро. До спасения ему оставалось не более метра, когда между ним и окном возник Везави.
Командующий стражи застыл, оценивая ситуацию: его практически окружили со всех сторон. Подначивая Юнина, гигант сказал:
— Люблю эльфов: ваши тонкие кости так приятно трещат, когда их ломаешь…
Непонятно, сработало ли это или же Юнин понял, что иных вариантов кроме битвы у него нет, но так или иначе он бросился в атаку. Его сабля сверкала как молния, а сам эльф несколько раз менял направление движения, стремясь запутать противника. Везави ответил на это усмешкой и всего одним ударом своего кулачищи.
Нокаут вышел чистым. Стиву даже показалось, что он и вправду слышал треск костей.
Убийца тем временем поднял бесчувственное тело эльфа, чьё лицо подверглось агрессивной пластической хирургии, и вопросительно посмотрел на своего господина. Джониек покачал головой и объявил:
— Казнить мы его успеем, потом. Сначала нужно узнать его сообщников.
По лицам сенаторов прокатилась волна огорчения. Очень многим здесь явно хотелось, чтобы Юнин не дожил до того момента, как успеет сдать своих подельников.
В последовавшей суматохе про троицу забыли, чем она не преминула воспользоваться, убравшись восвояси. Ни о какой награде всё равно речи не шло — скорее о новых неприятностях.
— Уф, ну и денёк, — потягиваясь до хруста в костях, заметил Форли. — Закончился…
Когда они втроём покинули Сенат, на улицы уже опустился вечерний сумрак. Город успел успокоиться, хотя в паре мест на окраинах всё ещё что-то горело.
Стив, ухмыльнувшись, куда-то побрёл.
— Эй, а ты куда это потопал? — удивился маг.
— Как куда? Меня в «Еже» ждут, — с ухмылкой ответил Стивен. — Уверен, сегодня будет мой вечер.
— На улицах ещё может быть опасно…
Замечание Форли растворилось в безразличии и вечерней тишине.
— Странно, а я думал, что он будет ещё несколько дней ныть насчёт всего этого, — удивлёно заметил сам себе маг.
— Ты, по-моему, забыл, что твой брат жил такой жизнью целых два года, — сказала Рин. — Мне почему-то кажется, что вспомнить о былом ему было очень даже приятно, несмотря на беготню и прочее.
Форли растерянно посмотрел на неё, а затем вслед брату. Кажется, Стив мурлыкал себе под нос какую-то мелодию.
— Идём, посмотрим, осталось ли что-то от лавки, — поманила мага за собой дворфийка.
Новый год и прочие неприятности
Стив, кряхтя, затащил в лавку кучу слабо позванивающих при встряске ящиков. Форли, готовясь, словно хирург перед операцией, потирал руки.
Лавка подержанных артефактов сейчас больше напоминала магазин новогодних украшений. Это сравнение было не так уж и далеко от истины. Рядами стояли полки с шарами, змеями вились ленты мишуры, а из разнообразных фигурок можно было насобирать целую игрушечную армию. В углу, словно цитадель зла, высилась под самый потолок украшенная всем чем только можно ёлка. Из-за обилия магии в шарах, покрывавших её ровным слоем, она слабо светилась в темноте и периодически загадочно шелестела.
Новый год братья привыкли праздновать со времён жизни в Перекрестке. Правда, в бесконечном городе это делали несколько хаотично из-за огромного количества абсолютно разных культур.
Для эльфов это было днём воспоминаний, когда не столько праздновали, сколько ностальгировали. Хорошим тоном в эльфийском обществе считалось написать в этот день стихотворение или картинку, словом, как-то запечатлеть ускользающее «сегодня» их вечной жизни.
Дворфы собирались своими кланами, а так как редкий из них насчитывал меньше нескольких тысяч человек, сабантуй всегда получался знатный: пиво текло даже не реками, а океанами, шум стоял такой, что от него тряслись горы, а уж что творилось в залах подземных цитаделей… Заканчивалось всё обычно тем, что представители двух разных кланов в процессе попойки пересекались и… ну, в общем-то, концептуально ничего не менялось.
Новый год у орков напоминал дворфийский, только начиналось всё с драки, ею же продолжалось и заканчивалось только тогда, когда падал навзничь последний её участник.
Ну и, разумеется, люди. У них одних традиций празднования существовало примерно столько же, сколько у всех остальных рас в бесконечном городе.