Когда бойня закончилось, с десяток мужчин зашли в часовню. Они пристально держали женщину на прицеле своих арбалетов. Их предводитель, заряжая особый болт, крикнул:
— Конец твоему правлению, ведьма! Хватит с нас страданий!
В ответ последовал смешок:
— Да что ты, сын глашатая, знаешь о страданиях?
Снаружи что-то прогрохотало — это, прогорев, рухнула одна из башен замка. Бунтовщики отвлеклись и сразу же пожалели об этом: женщина даже не пошевелилась, лишь её глаза вновь вспыхнули голубым, а все нападавшие оказались сжаты в магических тисках. Раздались крики боли — магия буквально рвала людей на куски.
Предводитель из последних сил вскинул арбалет и, не целясь, выстрелил. На этот раз королева отреагировала. Она обеспокоенно подняла голову и вскинула руку, словно намеревалась словить болт. Слишком поздно. Стрела угодила ей прямиком в сердце.
Женщина, чей взгляд померк, вздрогнув, ещё раз посмотрела на своего ребёнка и, прежде чем рухнуть на пол, одними губами прошептала:
— Я защищу тебя…
Стоны внутри часовни прекратились не сразу. Магия мёртвой королевы действовала ещё несколько минут и успела убить троих, прежде чем действие чар развеялось. Выжившие опасливо приблизились к телу женщины. Ребёнка они заметили не сразу:
— Чан, здесь ребёнок. Поди правду говорили, что сука-таки разродилась.
— Вот зачем она убила сына короля. Тварь хотела забрать себе трон!
Послышался звук спущенной тетивы, и в тело женщины воткнулся ещё один болт.
— Не туда стреляешь, брат, — с укором заметил предводитель. — Надо покончить с отродьем.
— Но это ребёнок, Чан! — заметил со страхом кто-то, — а мы ещё и в церкви…
— Верующие остались висеть снаружи…
— Верно, надо прикончить отродье ведьмы!
Предводитель махнул рукой, прекращая споры, перезарядил свой арбалет и навёл его на хнычущего младенца.
— Отродью ведьмы тот же рок, что и ей самой… — начал он, но осёкся.
Его, как и прочих, отвлекли завывания ветра снаружи, который ворвался внутрь, потушив немногочисленные зажжённые свечи. Все присутствующие принялись сдавленно хрипеть и хвататься за горло, словно им недоставало воздуха.
— Я же говорила, что вы ничего не знаете о страданиях, — раздался сухой голос, звучавший эхом.
Когда последний из бунтовщиков испустил дух и замер на полу, тело мёртвой королевы неественно, двигаясь, словно марионетка, поднялось на ноги и, неуклюже нагнувшись, подняло младенца и вновь принялось баюкать его. В воздухе зазвенела колыбельная.
Один из мертвецов, бывший некогда вельможей, а теперь напоминавший бочкообразного ежа, поднялся на ноги.
— Наконец, хоть после смерти вы принесёте пользу, — усмехнулся голос.
Вслед за первым мертвецом встали и все остальные, выстроившись в кривую шеренгу, ожидая указаний.
— Отыщите в этом городишке кормящую мать и приведите сюда, — потребовал голос. — Найдите, если такие остались, верных мне людей. И известите всех: ваш бунт провалился!
Мертвецы, врезаясь друг в друга и спотыкаясь, побрели на выход. Шум разбудил младенца, и тот принялся кричать.
— Не плачь, моё дитя, я защищу тебя, — успокаивающе произнёс голос, — даже смерть не помешает мне…
***
Настоящее
Колокольчик, висевший на двери в лавку поддержанных артефактов, отчаянно зазвонил, словно в последний раз. Вообще их там было два: магический, звонивший немного заранее, но периодически ошибавшийся, и обычный. Рин, раздражаясь, выглянула из-за прилавка — ни одного покупателя на горизонте. Колокольчик при этом и не думал утихать. Обычно он давал короткую трель и замолкал, но явно не в этот раз. Сегодня простенький артефакт определённо намеревался сыграть целый концерт.
Учитывая, что мелодичностью в этом звуке даже и не пахло, на мозг это давило весьма здорово. Выждав ещё немного, дворфийка щёлкнула пальцами, намереваясь его «успокоить» или проще говоря приморозить к двери на пару часов. Убедившись, что так и произошло, она нырнула обратно за кассу, вернувшись к книге про гороскопы.
С миром астрологии её познакомила во время визита в Любятово ведьма Агнесса. Как оказалось, вся эта белиберда про знаки и созвездия была на удивления увлекательной. Сразу чувствовалось, что книгу писал человек крайне увлечённый предметом и искренне веривший в то, что пишет.
Не успела дворфийка прочитать и пары страниц, как во входную дверь что-то с глухим звуком ударилось. Один раз, другой, затем ещё и ещё.