Он захохотал и блеснул белыми зубами.
В это время появился Марк.
— Все мне рассказано! — заявил Луиджи. — Краски твои найдем, будь покоен; я тебе ручаюсь!
— Смотри, не проговорись никому! — сказал Марк.
— Я?! — воскликнул Луиджи и ткнул себя пальцем в грудь: они были у него необыкновенно длинные. — Я могила, а не человек! А что от меня не потаились, хорошо сделали — теперь зорко буду посматривать, где надо! От меня ничто не скроется! Пиза, Флоренция, Рим, Неаполь — вот куда надо нам идти! Ну-с, а теперь решим, что мы будем делать дорогой? Ведь ни чеканить, ни книг писать в пути не станете? Сколько денег у вас?
Ян отрицательно качнул головой. Марк развязал свой кошелек. Луиджи заглянул в него и сделал гримасу.
— На это и полпути не сделаем! — заявил он. — В немецких Альпах трудно придется… дальше у нас сплошное блаженство пойдет!.. Чья это лютня из мешка торчит?
— Моя, — отозвался Марк.
— Играешь на ней? И голос есть?
— Есть…
— А ты?.. — Луиджи повернулся к Яну.
— Пою немного! — ответил тот.
— Вот и славно!.. — воскликнул Луиджи. — Вот вам и пропитание готово в дороге.
— А ты будешь лечить? — спросил Ян.
Луиджи засмеялся.
— Там увидим!.. — загадочно ответил. — Нас везде с почетом примут, только смотрите, сами дураками не будьте!.. Ах, братцы, и страна же наша Италия! Чего только в ней нет: женщины какие, вино… не чета здешней бурде, — пиву!
Луиджи с увлечением пустился посвящать приятелей в итальянские дела и порядки. Выступление в дальнейший путь он назначил через три дня.
В полночь опять разбудили их звуки труб, снова, отсвечивая красным, прошли по безмолвной площади двое людей; отливавшие опалом слюдяные глаза домов были закрыты.
Путь предстоял далекий и накануне отъезда все трое приятелей отслушали в таинственных сумерках собора мессу. Яна довели под руки. Особенно горячо молился и падал крестом на землю Луиджи. Затем по очереди начали подходить на исповедь к толстому священнику. Тот сидел в кресле в нише одной из стен: будки с густой решеткой стали устраиваться позднее. Синий свет из окна падал на шапку с шариком священника и он казался изваянием из светящегося мрамора.
Первым — стоя на коленях — отисповедовался Луиджи. Получив отпущение грехов, он встал и с низким поклоном положил на оловянную тарелку священника какую- то крупную, тяжело звякнувшую монету, — тот довольно улыбнулся, благосклонно потрепал щедрого дателя по щеке и опять застыл в ожидании следующей смены. Марк монетку положил маленькую и, сунув такую же Яну, отошел к ожидавшему Луиджи.
— Сколько дал? — шепотом осведомился тот.
— Два кватрони! — тихо ответил Марк.
Луиджи самодовольно улыбнулся:
— Я целых пять солидов отвалил!
— Почему так много?
— Фальшивый у меня завалялся! Настоящих разве на них наготовишься?
— Как фальшивый? — с недоумением выговорил Марк. — Ты его обманул, значит?!
— Никогда в жизни! Где же обман? Разве мы условились с ним, какую монету я ему дам, фальшивую или настоящую?
— Ты Бога обманул, а не его!.. — промолвил Марк.
Луиджи прыснул как кот и прикрыл лицо шапкой.
— Да разве Богу не все равно, — за шептал, — что в этой бочке кружкой пива меньше или больше будет сегодня?!
В кухне гостиницы, в углу, за дубовым столом, Луиджи повел с хозяином и бородатым монахом какие–то секретные разговоры. Что–то он доставал из своей сумы, что–то у него брали, рассматривали, спорили и в конце концов дали ему деньги и стали запивать сделку.
Марк рассказал Яну про проделку итальянца.
Ян усмехнулся.
— Жулик!.. — добродушно сказал он. — Это ничего, парень он все–таки хороший!
Ночью в гостинице произошла суматоха: внизу раздался женский визг, потом крики, звук оплеух, послышался топот людей. Марк сорвался с постели и распахнул свою дверь. Впотьмах на него налетело что–то белое, чуть не сшибло с ног и ворвалось в их комнату. При свете месяца привидение оказалось Луиджи. Он был босиком, в одном белье и с ночным колпаком на голове.
— Что случилось? — спросил встревоженный Марк, но Луиджи зашипел — тссс!! — и быстро запер дверь на крючок. Внизу продолжался шум. Кто–то с огнем подымался по лестнице, несколько постояльцев осматривали площадки и тесные коридоры. Не найдя никого, люди спустились вниз. Все утихло.
— Что ты натворил? — проговорил Ян.
— Да разве я?! — воскликнул Луиджи. — Бабы всю кутерьму устроили: я по ошибке в комнату к беленькой служанке попал!
Он вдруг закатился смехом, потом перестал хохотать и потрогал собственные щеки.