– Да, любил. Очень сильно любил. Помню, мне было лет тринадцать. Я тогда первый год работал в шапито старого Бемса. Была там красавица Франческа, танцевала на канате. Маленькая такая, тоненькая, как девочка, очень красивая и ласковая. Ко мне относилась как к младшему брату. Я обожал ее, во время выступлений всегда торчал за занавесом и переживал за нее. А еще – страшно ревновал, ревновал ко всем подряд: к многочисленным поклонникам, к товарищам по труппе, даже к ее мужу, славному малому, жонглеру Тибальдо. Как сейчас помню, после моего первого выступления на манеже, она первая поздравила меня с успехом, обняла и крепко поцеловала. Я несколько дней после этого ходил, как помешанный. Даже как-то чуть не подрался с Тибальдо из-за того, что он на репетиции отругал Франческу за допущенные ошибки. Тогда почти вся труппа вынуждена была провести со мной воспитательную беседу. Вот такая у меня была любовь.
– А где она теперь?
– Кто? Франческа?
– Да, твоя Франческа!
– Не моя, а моего друга Тибальдо. Она уже два года как умерла от воспаления легких. Осень, помню, выдалась сырая и дождливая. После одного из выступлений разгоряченная Франческа простудилась и долго болела. Не знаю, как я тогда пережил это горе, да и не только я. Вся цирковая труппа тяжело переживала утрату. А бедный Тибальдо безудержно запил, а потом покинул шапито, больше никто его не видел. Исчез бесследно.
– Грустная история.
– Да, история печальная.
– А ты у нас долго еще пробудешь на маяке.
– Не знаю. Все зависит от того, когда появится «Звездный», я ведь должен буду сопровождать бриг.
– Мне так тебя будет не доставать! – Джой повернула к юноше свое покрасневшее лицо, темно-серые глаза подернулись стеклом слез.
– Ну-ну, милая, ну что ты. Перестань, ты же большая девочка! – обняв ее и ласково смахивая серебристые слезинки с ее длинных ресниц, сказал Торбеллино, нежно касаясь губами влажных щек.
Глава 20
Венто и Флай
Они долго, наверное, еще бы стояли вот так, посреди пыльной пустынной дороги, прижавшись друг к другу и прислушиваясь к стуку юных сердец, если бы не рокот приближавшихся мотоциклов. Он все нарастал и нарастал. Наконец вдали появилась темная точка, окутанная облаком пыли. Джой и Торбеллино на всякий случай сошли с дороги на обочину. Мимо них на огромной скорости пронесся мотоциклист в кожаной куртке и черных очках и скрылся за поворотом. Через мгновение в клубах желтой пыли появился еще один ездок на ревущем мотоцикле. Он, не снижая скорости, подлетел к повороту. И тут случилось неожиданное…
То ли ездок не справился с управлением, то ли занесло на вираже мотоцикл, то ли переднее колесо попало в выбоину на дороге…
Мотоцикл резко крутануло и отбросило в сторону…
Мотоциклист перелетел через изогнутый дугой руль и кувыркнулся в глубокий кювет.
Ошеломленные влюбленные замерли в оцепенении. Первым пришел в себя Торбеллино, сунув в руки Джой корзину, он, не раздумывая, бросился к месту катастрофы. Спустившись в кювет к распростертому внизу на камнях неподвижному гонщику, он опустился на колени и осторожно снял с того треснувший шлем с очками. Из-под шлема волной хлынули каштановые локоны.
– Девушка! – удивился пораженный Торбеллино. Он осторожно поднял бесчувственное тело на руки и поднялся с ним на дорогу. К нему подбежала взволнованная Джой.
– Она жива? – с трудом выдавила она дрожащими губами, чуть не плача.
– Жива! Но, похоже, сильно ударилась головой, необходимо привести ее в чувство. Достань, пожалуйста, фляжку с водой, она там, на дне корзины.
Пока Джой искала в корзине фляжку, Торбеллино, держа бережно девушку на руках, присел на придорожный валун. Правой рукой аккуратно убрал пряди волос, застилавшие бледное лицо пострадавшей, и тихонько подул на него. Длинные ресницы девушки дрогнули, глаза открылись и сразу же судорожно сомкнулись, словно от резкого удара. Сквозь полуоткрытые губы послышался слабый стон.
– Джой! Смочи платок! – сказал, не оборачиваясь, Торбеллино. – Она, кажется, приходит в себя.
Они хлопотали около бедной девушки, когда из-за крутого поворота вылетел на ревущем мотоцикле юноша в черных очках, который до этого пронесся мимо них. Подлетев ним и резко затормозив, он бросил ревущую машину на пыльной дороге, подбежал к ним, опустился на колени и схватил безжизненную руку девушки.
– Флай! Флай! Что с ней! – из-под черных очков по пыльному лицу юноши бежали грязные ручейки слез.
– Не волнуйтесь, она жива. Она без сознания. Наверное, сотрясение мозга, ей сейчас необходим полный покой, – успокаивал Торбеллино растерявшегося юношу, прикладывая мокрый платок ко лбу и вискам девушки.
– Венто, не плачь, это я во всем виновата, – послышался тихий шепот пострадавшей. – Где мои очки? Я ничего не вижу.
– Флай! Милая! Я сейчас! – возбужденный мотоциклист вскочил на ноги и бросился к лежащему в кювете мотоциклу.
– Вот они, сестричка, – сказал он через секунду, выбираясь на дорогу со шлемом и очками. Но девушка вновь впала в беспамятство.
– Ее необходимо доставить домой и срочно вызвать врача, – посоветовала расстроенная Джой.
– Езжайте за доктором, а я донесу ее на руках до города, – сказал огорченному юноше Торбеллино. – Тут уже совсем близко!
– Хорошо! Я мигом за доктором и встречу вас на въезде в город.
Ноктафрат, словно лихой наездник, одним махом оказался в седле и на огромной скорости умчался в Силенто, оставив за собой шлейф удушливой пыли.
Весь день наши герои провели в гостеприимном доме молодых ноктафратов, Венто и Флай. После приезда доктора Флай стало намного лучше, она пришла в себя и теперь лежала с забинтованной головой в постели, в окружении новых друзей и брата.
– В этот раз я счастливо отделалась, ведь правда, братишка? – сказала, виновато улыбаясь, бледная Флай, слегка касаясь рукой повязки на голове. – А помнишь, в прошлый раз, я целых четыре месяца пролежала в гипсе.
– Это я виноват, – обращаясь к Торбеллино и Джой, проговорил молодой ноктафрат. – Мы с Флай часто подряжаемся доставлять почту из Бельканто в Силенто и Веер-Блу и обычно делаем привал на половине пути. А в этот раз решили проехать весь путь без остановок, чтобы быстрее оказаться дома. И случилась на последнем километре эта история. Флай смертельно устала, ну и стала невнимательной, рассеянной, одним словом, потеряла осторожность. А за рулем мотоцикла это очень опасно.
Глава 21
Вольный город Силенто
Джой только что умылась и стояла на открытой веранде, залитой веселыми солнечными зайчиками, наблюдая, как в живописном саду под яблонями, на аккуратно постриженной лужайке, разминается обнаженный до пояса Торбеллино. Она с восхищением смотрела на сильную ладную фигуру любимого.
– Джой! Полей мне, пожалуйста! – позвал ее юноша, закончив свои физичеcкие упражнения, как обычно, головокружительным сальто, которым удивлял, находясь в плену у номадов, юного Гэрэта и его друзей.
Девушка поливала ему на голову и спину из кувшина воду и весело смеялась над тем, как он громко фыркает, будто тюлень.
Вдруг за каменной стеной оглушительно взревел двигатель, словно разъяренный дикий зверь, и над ними промелькнула огромная тень: на площадку перед верандой плюхнулся откуда-то сверху мотоцикл вместе с Венто.
Заглушив двигатель, ноктафрат подошел к ним.
– Ну, как спалось, дорогие гости? – смеясь от души, спросил он, поблескивая черными очками.
– Честно сказать, дорогой Венто, очень плохо.
– Отчего же?
– Слишком шумно у вас в городе ночью. Уснуть практически невозможно в таком бедламе.
– Ну, ничего, отоспитесь еще, до вечера далеко. У нас в городе принято спать днем. Поэтому его и называют Силенто. Днем стоит такая тишина, что даже слышно, как крыльями машут бабочки и жжужат пчелы.
– Венто, а ты почему не спишь, раз у вас заведено в это время отдыхать?
– А я ездил в аптеку за котом.
– За каким еще котом? – удивились молодые люди, переглянувшись.