Ночью необыкновенно холодный бриз повеял со стороны Синайских гор. Несмотря на то что ветер благоприятствует плаванию, приходится дожидаться рассвета из-за окружающих нас подводных скал. Восточный ветер сопутствует нам все утро, до самого Торасинайского порта, откуда уходят паломники в коптские монастыри. Глядя на голые, скалистые, обожженные солнцем вершины этих высоких гор, гадаешь, зачем понадобилось Моисею вести сюда свой народ и творить здесь свои заповеди. Но, возможно, в то время климат был другим…
В полдень снова возвращается северо-западный ветер, но, каким бы резким он ни был, мы не можем больше терять времени на стоянку, ибо приближается 18 августа. Нужно любой ценой продвигаться на север. Я вряд ли успею к намеченной дате, но мне не хочется сильно запаздывать.
В течение четырех суток мы лавируем между берегами залива, ложимся то на левый, то на правый борт, перемещая балласт в зависимости от ветра, чтобы уменьшить крен и противостоять течению, подняв все паруса.
Я нечаянно захожу на Шератибскую отмель. Здесь достаточно глубоко для нашего судна с небольшой осадкой, но я не предвидел столь бешеной свистопляски волн, образующихся от столкновения северо-западного ветра с южным течением. Два часа я пребываю в этом аду, спустив реёк на середину мачты, чтобы уберечь снасти. Парусник дает течь, и нам приходится без устали откачивать воду. Но сколько мы ни трудимся, вода продолжает поступать. Все слушают с замиранием сердца, как стучит всасывающий клапан в трюме. Я пытаюсь понять, чем вызвана эта беда, и в конце концов узнаю, что отлетела часть пакли, которой законопачена щель в судне. Под напором воды пробоина продолжает увеличиваться. Слышно, как вода журчит в трюме возле бимса. Там находится весь наш балласт — огромная скрученная цепь, на которой покоится двухсотлитровая бочка с водой, последняя из оставшихся у нас бочек. Нечего и думать сдвинуть с места столь тяжелый груз при теперешней килевой качке.
Я беру курс на берег, чтобы спасти судно. И все же у меня еще теплится надежда отыскать какое-нибудь укромное место и попытаться переместить балласт. Конечно, я могу опустошить бочонок с водой, но где тогда пополнить наши запасы?
В узком проливе Сафрана море успокаивается, ветер слабеет, и я могу спустить паруса в одном кабельтове от берега.
Абди сплетает тесьму из хлопка и смазывает ее маслом. Я понимаю, что он задумал.
Один из матросов ныряет и обматывает дно судна пеньковым тросом, который закрепляют с обоих бортов в том месте, где находится предполагаемая пробоина. Затем Абди набирает в легкие побольше воздуха и ныряет под воду. Держась за пеньковый трос, он в несколько приемов законопачивает щель приготовленной хлопковой тесьмой.
Сняв с души камень, мы снова выходим в открытое море.
Ночью меня будят. Все взволнованы. Лучи прожекторов озаряют небо на горизонте. Это Суэц.
Сегодня — 16 августа. Уже тридцать шесть дней мы бороздим море. Я обещал Александросу прибыть восемнадцатого, назначив эту дату наобум и не надеясь поспеть к сроку. Думаю, что и он тоже не принял подобное обещание всерьез, и вот, по иронии судьбы, я прибываю вовремя.
Теперь, когда мое путешествие близится к концу, я чувствую себя отнюдь не спокойно. До сих пор беспрестанные заботы и новые впечатления в пути заслоняли от меня конкретную цель рейса. А теперь эта цель вновь встает передо мной! Авантюрная сторона моего предприятия уходит в прошлое. Теперь нужно думать о результате. Я вложил в это дело все свое состояние и в случае неудачи стану банкротом. Придется проститься с морем, простором и волей, надеть на себя цепи какой-нибудь скучной службы, превратиться в конторскую крысу…
Подобная перспектива вновь пробуждает во мне энергию, угасшую было при мысли, что теперь я должен иметь дело с алчными людьми и бороться с ними их же ненавистными мне методами.
Я припоминаю греческие кофейни в Порт-Саиде, бар в Пирее, и лица их завсегдатаев, всплывающие в памяти, кажутся мне зловещими… Неужели моей мечте приходит конец?..
Только теперь я узнаю, что значит настоящий риск, куда более грозный, чем опасности, которые до сих пор вставали на моем пути! Отныне я буду сражаться с подлостью, жадностью и обманом… Меня ждет мрачный бой в зловонной сточной канаве.