Около десяти часов утра мы пересекаем прямой, как лезвие пилы, Коринфский канал с отвесными склонами, прорытый на глубине ста метров. Дряхлый сухогруз тащится по этой колее, выпуская клубы черного зловонного дыма. Миновав металлический мост, мы попадаем на полуостров Морей и въезжаем на вокзал Коринфа.
Нам не удается увидеть достопримечательностей знаменитого города, лишь голубой залив мелькает в просветах между унылыми, отвернувшимися от нас домами. Затем снова начинаются горы.
Поезд идет по долине между крутыми скалами, по дну извилистого оврага, поднимается в гору и наконец оказывается на куполообразной вершине, посреди бескрайних просторов.
Здесь нет никаких признаков жизни. Чахлые кустарники с трудом пробиваются между глыбами известняка и покрывают отроги гор.
Кое-где виднеются огороженные участки земли и виноградники, окольцованные стенами из сухого камня. Старые оливы с черными корявыми стволами отбрасывают широкую голубую тень, и усталый пахарь приходит сюда отдохнуть в час, когда стрекочут цикады.
Стада коз разбегаются в ужасе при виде приближающегося поезда, смутившего мирный покой этих высот. Маленькие пастухи в коротких юбках, белых панталонах и башмаках с помпонами спешат издалека к железнодорожному полотну, чтобы встретить состав, медленно преодолевающий крутой подъем. Они долго бегут вслед за ним с криками, выпрашивая газеты. Пассажиры забавляются тем, что бросают им через двери купе свежую прессу, купленную утром в Пирее или Афинах, и, таким образом, ежедневно жители заброшенных деревень поддерживают связь с миром.
В этом диком крае почти нет вокзалов, и в удаленные от станций горные селения добираются по узким каменистым тропам на мулах или ослах.
Во время остановок мы пьем сухое белое вино, отдающее запахом смолы — «краши ретзина», — по су за стакан, которое кажется превосходным, когда привыкаешь к его горькому вкусу.
А поезд уже мчится вниз к городам Аргосу и Микены, расположенным неподалеку от залива Арголикос, где некогда жил Агамемнон. Вокруг простирается изумительная долина, на плодородных лугах которой пасутся ленивые стада быков.
Панорама залива, переходящего в открытое море, внезапно открывается перед нами, навевая воспоминание о кораблях античности, отплывавших воевать к берегам Трои. Но все эти образы — плод моего воображения, ибо ничто не сохранилось здесь от той героической эпохи… Да и была ли она на самом деле, эта эпоха?
Поезд, спустившийся к морю, вновь начинает ползти вверх, взбираясь на высокий горный кряж. Послеобеденная жара становится невыносимой.
Мы видим цветущие дроки и маслиновые деревья, выше начинаются чахлые сосновые леса с деревьями причудливой формы и буйные заросли лаванды.
Наконец — последний виток вдоль гранитной стены гигантских голубых скал, и поверженные горы оказываются у наших ног.
Позолоченные лучами закатного солнца купола и гребни гор таинственно мерцают в фиолетовом сумраке, окутавшем долины, а внизу вырисовываются мысы и заливы бескрайнего моря…
Резкий поворот, и перед нами возникает новая картина: высокие плоскогорья с зелеными посевами, окаймленные на горизонте горными цепями с заснеженными вершинами, окрашенными закатом в розовый цвет.
Мы у цели: в Стено, небольшой станции в восьми километрах от Триполиса.
К нам направляется какой-то человек. Он обнимает Папаманоли, затем — меня и ведет нас к изящной двуколке, запряженной нарядным пони, украшенным разноцветными помпонами и бубенцами.
Мужчину зовут Петрос Караманос. У него открытое волевое лицо со смуглой от горного загара кожей; несмотря на косую сажень в плечах, он не выглядит тяжеловесным. Он похож на охотника-браконьера или мелкопоместного дворянина. Его естественная манера держаться, непринужденность отточенных жестов, уверенный голос, гордый взгляд и спокойная лучезарная улыбка выдают в нем богатого человека, хозяина земли. Разумеется, он говорит только по-гречески.
Солнце почти совсем скрылось за горными вершинами, замыкающими равнину с запада. Становится прохладно, ведь мы находимся на высоте более тысячи метров.
Повсюду раскинулись поля с еще зелеными посевами зерновых, вишневые и яблоневые сады. Но где же таится чудесное растение, из которого получают колдовской гашиш?
Я вспоминаю старую сказку, которую рассказывала мне няня, и чувствую себя мальчиком, которого добрая фея послала за волшебным цветком, растущим на неприступной вершине далекой горы. Он отправляется на поиски в одиночку, веря в удачу. Достиг ли я тоже желанного края, где растет чудодейственное растение, которое вознаградит меня за слепую веру в таинственную силу, направляющую мою судьбу?