Зверолов снова зажмурился, будто ослеплённый блеском своей будущей славы, перевёл дух и на этот раз негромко, но зато внушительно произнёс:
— Люди! Я благодарен вам за доверие. Вы хотите разделить с нами радость победы. Я разрешаю вам это. Слушайте мои команды, исполняйте их, тогда мы будем потом вместе праздновать победу. Копьеносцы, ожидайте моего знака. Кузнец и рыбаки — в засаду! Детям залечь в кустарники! Старикам — спрятаться за деревья! Трубач, труби в боевой рог!
Все стали по местам, звуки боевого рога полетели над чащей, вызывая на бой невидимого врага.
— В пещеру цель-ся! — прозвучала заключительная команда, и на пещеру нацелилось больше ста хорошо отточенных, смазанных медвежьим жиром стрел.
Прошло довольно много времени. Эхо, вспугнутое голосом Главного Охотника, успело раз десять прокатиться по ущелью, а чудище всё не показывалось. Эхо смолкло, наступила тишина, чудище по-прежнему не подавало признаков жизни. Охотники держали луки натянутыми, что было совсем не легко. Ведь луки, как известно, делаются из корней кизилового дерева, вдобавок хорошо высушенных. А дракон не вылезал и не вылезал из своего логова.
— Долго мы будем дожидаться? — не выдержал наконец охотник по прозвищу Опалённые Брови.
— Что за дурацкие вопросы? — огрызнулся Зверолов. — Рано или поздно он высунется.
Солнце стало клониться к закату, тени от копий стали вдвое длинней, чем сами копья, а дракон всё не показывался.
— Зря только глаза таращим! Нету там никакого дракона! — снова подал голос Опалённые Брови.
— Неприятель в панике, потому и не вылезает, — объяснил Зверолов.
— Да он, может, и вовсе не вылезет! — сказал Колун. Пересилив стыд, он тоже притащился сюда.
— Верные слова! Дракон будет отлёживаться себе в пещере, а нам так и держать луки наготове? — спросил кто-то из охотников.
— Ладно! — нехотя согласился Зверолов. — Давайте сообща подумаем, как быть дальше. Ну, говорите, — предложил он всем высказать своё мнение.
— Я думал, всё по-иному будет, — первым заговорил Колун. — Набросимся все разом на чудище — кто с топором, кто с луком или дубиной — и прикончим его… А мы застряли тут, и ни тпру ни ну…
— Сразу видно неуча дровосека! — разозлился Зверолов. — Ничего в ратном деле не смыслит, а туда же лезет! Сказать стыдно — топорами да дубинами советует воевать! Так уж давно никто не воюет! — Зверолов всё больше наливался злобой. — Так дикари воевали, пока люди стрел не придумали.
— Известное дело! — поддержали его охотники.
— Стрела в руках настоящего воина — непобедимое оружие! — начал бахвалиться Главный Охотник. — Я как-то раз выстрелил в кабана, и представляете — стрела вошла ниже хвоста, а острие вышло через ноздри! Оказался он у меня точно на вертеле, я его так на костре и изжарил…
— Одно дело — кабан, другое — дракон, — возразил ему дровосек с рассечённым лбом. — Кто-кто, а я-то уж знаю, с чем его едят.
— Ага, вы, дровосеки, его поперчить пробовали, да переперчили… — язвительно бросил Зверолов.
— Слушайте, хватит вам спорить и друг дружку на смех поднимать! — сказал тут один из пастухов. — Хотите, я выманю дракона из пещеры?
— А что? Выманивай! — согласился Зверолов.
Пастух подошёл к краю пропасти и начал жалобно блеять — точь-в-точь как овца, у которой отняли ягненочка. И тут из пещеры донёсся треск, похожий на треск ломающихся сучьев, потом сиплый хрип, который становился всё громче, превратился в рык, рык — в рёв, и вот наконец голова чудища высунулась из пещеры.
— Вылезает! — закричал кто-то из копьеносцев и плюхнулся от страха на землю.
— О небо, спаси нас! — раздались испуганные возгласы.
— Луки! Стрелы! Быстрей! — крикнул Зверолов. — Стреляй!
Разом натянулись тетивы целой сотни луков, и сотня стрел со свистом и жужжанием полетела в страшное чудище. Но только коснулись его, сразу отлетели и попадали наземь, погнутые и переломанные.
Пастух первый заметил это.
— Зря стараетесь, братцы! — крикнул он. — Стрелы ломаются о его чешую, как соломинки! Стойте, не тратьте зря стрелы!
— Значит, чешуя непробиваемая! — призадумался Зверолов. — Вот в чём загвоздка! Выходит, надо с него чешую содрать.
Все изумлённо уставились на него.
— Это как же? — спросил кузнец. — Освежевать, что ль?
— Зачем свежевать? — Зверолову вдруг пришла в голову новая мысль: — Можно ошпарить! — Увидев, что никто ничего не понимает, он начал горячо объяснять: — Если дракона ошпарить, чешуя сама с него слезет. Тогда и стрелы не будут отскакивать. А когда сто стрел из ста луков вонзятся ему в брюхо — несдобровать бедняге! Остаётся, значит, ошпарить дракона, и дело с концом.
— Как же это сделать, воевода? — спросил пастух. — Говори, приказывай!
— Как сделать? А очень просто! — в восторге от своей выдумки ответил Зверолов. — Женщины вскипятят сто котлов воды, мужчины перетаскают котлы к пещере, рыбаки накинут на дракона сети, чтобы не ушёл, тогда надо окатить его кипятком и…
— …и пожалуйста, получайте дракона, вареного-пареного! — прыснул Колун. — Ты, воевода, нанижешь его на стрелу, а мы изжарим на костре. Что скажете, рыбаки?
— Дело стоящее, — отозвался Главный Рыбак. — Только прежде пусть воевода покажет нам, как дракона рыбацкой сетью поймать.
— Я охотник, а не рыбак! — сердито топнул ногой Зверолов.
— Дурак ты, воевода, если хочешь знать! — не сдержался тут молодой пастух. — Дурак, каких свет не видывал. Дракона ошпарить собрался! На костре жарить! Ха-ха-ха-ха!
— Ха-ха-ха! — покатились со смеху дровосеки, за ними копьеносцы и рыбаки, а потом исподтишка захихикали и охотники.
— Хе-хе-хе, — смеялись дети в кустарнике.
— Хо-хо-хо! — давились от смеха старики.
Зверолов побелел от злости.
— Не сметь! — взвизгнул он. — Невыполнение боевого приказа! Бунт!
В эту минуту раздался громоподобный рёв. Ревел дракон. Охотники решили, что он идёт на них, и опрометью кинулись вместе со своим воеводой назад, в селение. На лугу остались только те, кто увязался за бравой охотничьей дружиной, среди них — Главный Дровосек, Колун.
— Э-э-эй! Куда? — крикнул Колун вслед улепётывавшему Зверолову. — А обещанные ожерелья как же? Э-э-эй!
Но Главный Охотник даже головы не повернул.
Никто в Петухах не ожидал, что поход Зверолова окончится столь бесславно. Никто! Ни один человек. И меньше всех боярин Калота. Он был столь уверен в победе Главного Охотника, что заранее велел натянуть на двух шестах баранью шкуру, нарисовать на ней обеденный стол, ложку и жирный бараний курдюк. Стол и ложка на местном языке означали «Добро пожаловать», а курдюк — «Славные победители», потому что на пирах по случаю победы над врагом самые жирные бараньи курдюки подносились храбрейшим из воинов.
Два парня держали наготове шкуру. За ними толпились девушки с букетами первоцвета, женщины с бутылями медовухи, чтобы усталые воины могли утолить жажду. Были тут и седобородые старцы, и боярские советники, и сам боярин Калота, сияющий, в праздничных доспехах, окружённый своими телохранителями.
Боярин то и дело спрашивал дозорного на сторожевой башне:
— Не видать?
Но дозорный отвечал:
— Не видать!
— Разобьют дракона как пить дать, не уйдёт от расправы! — успокаивал сам себя Калота. — Зверолов служил под моими знамёнами и сумеет одолеть проклятое чудище. Только почему они так долго не возвращаются?
— Может, свежуют драконову тушу? — высказал предположение Гузка.
— А зачем нам свежевать дракона? — удивился Варадин.
— Если драконово мясо вкусом похоже на медвежатину, целую гору вяленого мяса наготовим! — ответил Гузка. — Представляете, какая о нас пойдёт слава, если мы привезём на ярмарку вяленое драконово мясо!