- Ладно, говорю, не надо мне ваших Марин. Но хоть баранина у вас есть? Возьми, говорит, бесплатно банан. Заменяет минет.
Я и не заметил, как и когда Маргулис переоблачился в белое. Но на нем, к моему изумлению, поверх зеленой пижамы был небрежно накинут наисвежайший докторский (читай: диктаторский) халат. Мне этот симптом показался символическим.
- Я предлагаю, - встал со своего места Кравчук, - сделать этот славный день красным.
Присутствующие проаплодировали.
- Я предлагаю, - продолжал он, - продлить его особым указом на два часа. А налоги на здравоохранение полностью отменить.
- Лучше пропить за здоровье нации, - откликнулся Иванов.
- Не вижу, кстати, делегаций от сочувствующих нам партий. - Кравчук взглядом обежал стол. - Прага? Париж? Может, хотя бы из Минска есть кто-нибудь?
- Копенгаген никем не представлен.
- Вот, товарищи, телеграмма: 'Искренний привет Кременчуга!' Подписано: Кременчук.
- Из Челябинска челом бьют...
- В Кременчуге я бывал. Опята там - объедение.
- Объединение, конечно, необходимо, но с кем? Прага проигнорировала. Копенгаген молчит. С Кременчугом?
- А что Кременчуг? Я бывал. Опята, опять же.
- Вот, один в Копенгаген, другой - в Кременчуг. А кто останется? Кравчук и пара придурков в придачу к нему?
- Пара - уже партия. Или, как полагают некоторые дезертиры из партии меньшевиков, нам многопартийность уже не нужна?
- Я к вам в партию от чистого сердца вступил, а не просто так.
- Тише, товарищи! И вы, господа! Не время нам между собой ссориться, - сказал Маргулис. - Надо теперь подумать о том, как будем дальше распространять революцию?
- Отсюда и нанесем удар этому городу. Перво-наперво - милицию победить.
- Вот пообедаем - и победим.
- Какие будут еще предложения?
- Предложения у меня есть. Но предлагать их я вам не буду.
- Предлагаю предложений не предлагать.
- Кроме струсивших меньшевиков есть еще, кому высказаться?
- Вы, Маргулис - наш Маркс. Вы и предлагайте.
- Сперва пожарную часть поджечь нужно. А уж потом жилые кварталы раздувать. Занятые собой пожарные не сразу сунутся.
- Так мы весь город спалим. Самим ничего не останется.
- Без пожара не победим. Население не поддержит нас без пожара.
- Можно воздействовать на них магией.
- Для магии магний нужен и натрия бикарбонат.
- Какая чудовищность! - шепотом сказала графиня. - Надо немедленно сообщить властям.
- Вихри враждебные ...
- Что это он?
- Поел и теперь поет.
- Подвигайтесь поближе, маркиз. Без вас офсайд не полный. Обсуждаемая тема: социальные изменения к лучшему.
- Террор по всей территории.
- Армию на них пихнуть.
- Среднюю Азию будем ли покорять?
- Вот покурим - и покорим.
- У меня там зять, в Азии. Давно до него добраться хочу.
- Содомиты мои, гоморрики. Вам бы только пихать да трахать. А думать за вас кто будет?
- Вы маркиз, вам и приз в руки.
- Я Маргулис, а не маркиз. Маркиз вот он, рядом сидит. Давайте еще умные предложения, пока он не разомкнул уста и не обозвал вас всех педерастами.
- Шарахнуть по ним картечью.
- А если невинных зацепим?
- Невинных нет.
- А хватит ли у нас бойцов, чтобы отсюда на город напасть?
- Что же вы предлагаете? Не нападать?
- Вот напьемся - и нападем.
- Ищи других дураков.
- Вот именно. Надо вызвать среди них эпидемию. Шизу там или деменцию какую-нибудь. Тогда они все автоматически присоединятся к нам, как это произошло с невропатологом.
- Типичная картина невежества. Как же - эпидемию шизы? Не холера ведь.
- А мне это предложение нравится. Хоть и не мной придумано, но что-то в этом предложении есть.
- Мыслю, следовательно, не дурак. Наиболее подходящая среда - беднота и мотыгинские. У бедноты денег на лечение симптомов нет. А мотыгинские и не станут - от скупости.
- До сих пор лечатся дегтем.
- Деготь от бородавок хорош.
- А ели они первые нападут? Как, к примеру, Наполеон?
- Так, а что будем с урной делать, господа?
- Обещали, если правильно проголосуем, отдадут нам княжество Лихтенштейн.
- Лихтен - что?
- Штейн. Как элитный электорат, имеем полное право.
- Прошлый раз, вместо обещанной воли, дали по кило колбасы.
- Наполеон, он ...
- А не пойти ли нам с администрацией на мировую? - предложил я.
- Вот только умнее меня здесь кого-нибудь не хватало, - проворчал Маргулис. - Вы слишком благоразумны, маркиз, чтобы быть гениальным. Гений и благоразумие понятия не совместные. Мы рассматриваем только гениальные предложения.
- А если ему, Наполеону, хочется кого-нибудь трахнуть, то к его услугам Германия или Алжир.
- Я - Германия. Столица меня - Берлин.
- Вы, Маргулис, и вы, маркиз, превосходно дополняете друг друга. У одного не хватает гениальности, у другого - тормозов, - сказал Иванов.
То, что происходило вокруг стола, вызывало во мне все больший протест. Беззастенчивое свинство и чавканье, суесловье, ссоры по пустякам. Революционные планы Маргулиса перманентной войны со здравым смыслом, который ему так претил. А графиня? Кое-кто уже позволял намеки. Сексуальная ситуация накалялась. Вот-вот они все насытятся, и тогда возобладает другой инстинкт. Я и сам чувствовал, что хочу ее гораздо сильнее, чем хотелось бы есть. Надо было выводить ее отсюда. Да и самому выбираться, черт подери, не дожидаясь, когда наступит пик пакостей.
К тому же третий акт меня беспокоил, следующий непосредственно за вторым. Там действие происходит на третьем этаже и перерастает в такое ... Не было никакой возможности отменить спектакль или как-то иначе остановить этих неумолчных врачей, которых представление целиком захватило.
Было очевидно, что незамеченными нам уйти не удастся. Простодушие большинства едоков я б еще мог обмануть. Но ни Маргулиса, ни Кравчука, который, словно предчувствуя мой маневр, удвоил к графине любезность, а ко мне - бдительность. А Гребенюк, тот безо всякого стеснения с графини глаз не сводил.
Если я и колебался доселе - уйти - не уйти - то в незначительных амплитудах. Но теперь этим колебаниям пришел конец.
Я решил поговорить с Маргулисом начистоту.
- Я вас не держу. - Он словно ждал этого разговора.
- Ну так дайте мне ключ.
- Ключи от города я потерял. Оборонил, должно быть. Я уж и объявления везде развесил, чтоб вернули за вознаграждение. Вот, даже сохранился экземпляр. Пока глухо молчат.
- Если не можете дать мне ключи или еще как-нибудь посодействовать, то хотя бы не препятствуйте.
- Это еще почему? - Он с любопытством посмотрел на меня.
- Ну, - я решил сманеврировать, - знаете, я там, на воле, думаю, больше вам сгодиться могу. Могу выполнять определенную конспиративную работу.
- Нам без вас хватает сочувствующих.
- Графиня бы тоже могла влиять.
- Не виляйте, выкладывайте, - сказал он.
Как хотите, а я не мог ему выложить истинные причины своего порыва. Не объяснять же, что главная причина - он вместе с его полоумной политикой.
- Я сейчас встану и отсюда уйду, - твердо сказал я. - Вместе с графиней. Если за нами последует ваш агент - берегитесь. Вам вовек не узнать, где я спрятал ваше досье.
Он вздрогнул. Задело. Значит, верно я рассчитал.
- Так как же вы предполагаете выбираться? - спросил он, взяв себя в руки.
- Это мое дело, - сказал я, более блефуя, чем питая надежды на помощь Кузьмы.
- Ладно. - Он внешне вполне успокоился. И даже как будто ковырнул в зубах. Словно помеха его языку интересовала его куда больше, чем компрометирующее прошлое. - Давайте съедим по котлете на брудершафт. Чтоб не держали зла друг на друга.
- Надеюсь вы понимаете, что в случае моей смерти ... если есть в этих яствах яд... Это досье немедленно всплывет в тысячах экземпляров. Издатели здорово наживутся, продав его как роман.
Тут я точно уже блефовал. Я не настолько успел ознакомиться с его биографией, чтобы с такой уверенностью говорить за издателей.