Ничего я не забыл?
Ах, да, сэр Давыдович сидел в гостях у сэра Абрама Леви и за чашкой кофе распевал свое любимое: «Цаги–цаги»!..
Видя направленные на себя стволы, диктатор очень недобро ухмыльнулся и совершенно спокойным голосом человека, принявшего решение, начал говорить:
— Что вся планета заминирована, вы наверное уже знаете, а вот то, что система контроля за взрывателями находится во вживленном мне в сердце датчике, это наверное для вас новость. Как только мое сердце перестанет биться, все заложенные мины взорвутся, и на планете начнется кошмар! А приказы о взрывах я могу отдать мысленно, через вживленные мне в мозг другие датчики! Усыпить вы меня тоже не можете — через двенадцать часов, если мое тело не проснется, датчик в сердце подаст сигнал на взрыв. Увезти с планеты меня тоже нельзя, перехватить и имитировать сигналы сердечного датчика у вас не получится — с ним ведется двусторонний обмен цифровой кодированной информацией, а расшифровать его практически невозможно, так что я не в вашей власти, а вот жизнь полутора миллиардов людей — в моей! А теперь можете стрелять мне прямо в сердце!
В наступившей гробовой тишине было слышно, как бьется собственное сердце, но всем почему–то казалось, что этот звук исходит от того единственного сердца, от которого зависит жизнь всех людей на этой несчастной планете.
— А чтобы вы не сомневались в моей решительности, — стал объявлять диктатор свой приговор, — я решил продемонстрировать, как все может быть, если меня не слушаться. Хороший был город Червивый Апельсин!
Диктатор даже не шелохнулся, продолжая стоять как вкопанный, раскинув руки в разные стороны, а на большом боковом экране, показывавшем панораму второго по величине на планете города, вспыхнула яркая вспышка и все к своему ужасу увидели, как город исчезает под мощным термоядерным взрывом…
Из космоса людям, находящимся на крейсерах ХДК было прекрасно видно, как расходится кольцом гигантская взрывная волна из центра самого западного города планеты ЛЮСИ, о чем сразу же доложили нашим друзьям, да и они это сами почувствовали через некоторое время в виде довольно ощутимого подземного толчка, докатившегося до них.
Диктатор как бы очнулся от него и, оторвав взгляд от экрана, на котором уже ничего не было видно, кроме вихрящейся пыли, неспешно подошел вплотную к защитному полю наших друзей и, глядя прямо в глаза Джону Хаггарду, сказал:
— Видели, что я сотворил? А не будет по–моему, еще больше сотворю! Так что, будем договариваться или начнем операцию по отсечению новых голов?
Джон, до этого все время молчавший, наконец, подал голос, и первое, что он сказал, было сущей неправдой:
— Будем договариваться.
А сам мысленно отдал приказ о начале операции по отсечению голов!
Все время, пока наши друзья находились в помещении с диктатором, шла напряженная работа по сканированию как самого помещения, так и самого диктатора.
Постепенно выяснили все о датчиках, находящихся в диктаторе и, узнав, что нельзя проимитировать их нормальную работу, было принято оригинальное решение по локализации данной проблемы.
В массивных креслах, на которых восседали четверо наших друзей, имелись уникальные комплексы по производству практически любого мыслимого оборудования небольших габаритов.
Спроектировав нужное и изготовив его к моменту трагической развязки, надо было дождаться момента, когда диктатор приблизится к этим креслам, после чего можно было его использовать.
Хотя все уже было готово еще до взрыва, новое средство от их головной боли побоялись применить, небезосновательно опасаясь, что пока кресла с нашими друзьями приблизятся к диктатору на нужное расстояние, он сможет разнести всю планету в клочья, чему они вскоре получили жуткое подтверждение.
Тем более, что до последнего момента все шло вроде бы хорошо, а тут его укусила какая–то муха, и он неожиданно взбеленился!