— Я тут накупил кучу деликатесов: ветчина, креветки, маслинки. Тебе, как любителю вин, — рейнское полусладкое… — Услышав, как друг стонет от наслаждения, он вдруг прервал его кайф: — Только у меня предложение — перенести все на завтра.
— Почему? — страшным голосом вскричал Тенгиз. — Я ведь уже ребят предупредил.
— Мне что-то нездоровится, — признался Игорь, — познабливает, голова болит.
— Я же вчера предлагал тебе надеть мои валенки. Ты видел, как все художники там закутаны, — огорчился Тенгиз.
— Ничего, вот приму аспирин и завтра поправлюсь.
— Ну лечись. До завтра! Будь здоров! — стараясь скрыть разочарование, пожелал Тенгиз.
— Буду, — пообещал Игорь. Приняв таблетку аспирина, он закутался в плед и заснул. Проснувшись через пару часов, Игорь понял, что лекарство не помогло. Голова по-прежнему болела, все тело ломило. Засунув под мышку термометр и увидев, что ртутный столбик превысил отметку «39», он чертыхнулся про себя и подумал: «Как некстати!» И тут же вспомнил, что внизу, на втором этаже, жила старая знахарка. Она даже давала объявления в газету: «Лечу травами».
«Теперь у меня есть деньги, да и на ночь глядя врача не вызовешь, — с трудом шевелил он больными мозгами. — Можно попробовать у бабки, благо два этажа только пройти!» — С пледом на плечах Игорь поплелся по грязной обшарпанной лестнице.
— Завтра будешь, как огурец, — пообещала знахарка, зажимая в руке двадцать долларов и давая взамен какой-то пакетик. — Заваришь кипятком и будешь пить, — шепеляво учила она, — только маленькими глоточками. Сглазили тебя, сглазили, — зловеще повторяла старуха. В полутьме лестничной клетки глаза у нее светились, как у ведьмы. — Лекарство мое с тебя порчу снимет, исцеление и сны чудодейственные принесет… — Шипящий голос гулко отдавался в пустоте лестничных пролетов.
«Какая-то чушь, — отпивая горькое снадобье маленькими глоточками, как учила знахарка, сам себе удивлялся Игорь. — Чего это меня к какой-то колдунье понесло?» Но после выпитого голова сразу сделалась легкой, и его тут же сморил сон.
Снилось ему какое-то сказочное незнакомое место, напоминающее территорию средневекового замка. Перед замком — яркий зеленый газон. А на нем расположился с мольбертом он, Игорь. Было очень жарко, потому что нещадно грело солнце. Неожиданно появилась делегация французов. Впереди шла дама в белой шубе.
«Зачем ей шуба? — думал во сне Игорь. — Когда вокруг зеленеет трава и такой зной? Но в этом что-то есть. На ярко-зеленом — белоснежное пушистое пятно. Надо бы это запечатлеть в красках». Он хотел взяться за кисть, но в это время Симона подскочила к мольберту и, расставив свои длинные худенькие руки, загородила полотно.
— Не рисуй ее! — воскликнула она. — Ты никогда не сможешь это продать! Это будет некоммерческая картина!
Он собрался ей возразить, но французы вдруг исчезли, и в тот же миг появилось нечто потрясающее, воздушно-легкое, свежее и золотистое. Оно приближалось к нему, превращаясь в отчетливую фигуру рыжеволосой девушки, которую Игорь сразу же назвал Златовлаской. Он вновь попытался взяться за кисть, но девушка, дурачась и звонко смеясь, бегала вокруг, не давая ему сосредоточиться. На ней было белое воздушное платье из мелких оборочек и кружев. Глубокий вырез открывал матовые с мелкими веснушками плечи. Он поймал девушку за руку. Запах ее тела пьянил и дурманил голову. Она обвила его шею руками, и так они стояли, прижавшись друг к другу.
— Я нашла тебя, — воскликнула Златовласка.
— Это я тебя нашел, — стараясь не дышать, прошептал он в ответ.
Она, осторожно отстранясь, легко скинула с себя пену кружевного платья… Под ним не было ничего, даже трусиков.
«Почему?» — только успел во сне подумать Игорь, ведь натурщицы всегда долго и нудно снимают с себя все, что у них есть под платьем. То ли стесняются, то ли действительно на них сорок одежек, как на капусте. А она беззаботно и даже бесстыдно смотрела ему прямо в глаза. Молочноматовая кожа, вздернутые выпуклые груди, светлый с золотым отливом пушок чуть ниже пупка, круглый живот и родинка на левом бедре.