— Понятно,— кивнул Т'хеонакс.— А что,— добавил он, ухмыльнувшись,— если это они уничтожат тебя?
— Они не смогут.
— В Писании сказано: «Верховная Звезда сверкает для всех народов».
— Как известно адмиралу, не бывает войны без риска. Но я уверен, что топтаться на месте и ждать, когда земхоны замыслят еще какую-нибудь чертовщину,— риск несравненно больший, чем тот, который сопряжен с моим планом.
— А-га! — Т'хеонакс больно ткнул Дельпа пальцем в грудь.— Ты, похоже, забыл, что у этих чудовищ скоро кончится пища. Поэтому их можно не принимать в расчет.
— А я вот не уверен...
— Молчать! — взвизгнул Т'хеонакс.
В каюте воцарилась зловещая тишина.
— И еще одна вещь, о которой не следует забывать,— с прежним спокойствием продолжал Т'хеонакс.— Непомерные размеры задуманного тобой экспедиционного корпуса оставят Флот почти без защиты. А без Флота, без плотов и лодок, нам конец.
— Повелитель,— горячо начал Дельп,— вам совсем не нужно бояться их нападения...
— Бояться?! — От возмущения вся шерсть на теле Т'хеонакса встала дыбом.— А известно ли тебе, капитан, что малейший намек на то, что адмирал не вполне компетентен, является государственным преступлением?
— Я ни в коем случае не хотел...
— Я не стану выдвигать обвинений,— снисходительно прервал его Т'хеонакс.— Однако ты либо совершишь ритуал полного унижения, либо незамедлительно избавишь меня от своего присутствия.
Дельп медленно поднялся, его губы мелко задрожали и раздвинулись, обнажив мощные белые клыки. Кровь хищных пращуров приказывала ему разорвать этому наглецу глотку. Т'хеонакс съежился, готовый завопить: «На помощь!»
Но затем капитан совладал с собой и начал поворачиваться к двери. И застыл — с крыльями, налившимися кровью, с до боли сжатыми кулаками.
— Ну так что? — улыбнулся Т'хеонакс.
Неловко, толчками, словно испорченная механическая игрушка, Дельп опустился на четвереньки, а затем распластался у ног адмирала.
— Я унижаюсь,— пробормотал он.— Я готов есть ваши экскременты. Я провозглашаю, что мои предки были рабами ваших предков. Я задыхаюсь, как рыба, сетью вытащенная из воды, и молю о прощении.
Т'хеонакс наслаждался. Особенно приятно было сознание, как ловко удалось поймать этого выскочку в ловушку, заставить его разрываться между гордостью и желанием служить Флоту.
— Прекрасно, капитан,— благосклонно кивнул он по завершении ритуала.— Скажи еще спасибо, что не было зрителей. А теперь послушаем твои доводы. Насколько я понимаю, ты говорил о защите наших плотов.
— Да... да, повелитель. Я говорил... говорил, что плотам не нужно бояться врага.
— Ты так думаешь? Да, они стоят довольно далеко от берега, но что такое несколько часов полета? Что помешает Стае собрать свою армию в горах, втайне от тебя, и атаковать их? Ведь ты не успеешь прийти на помощь.
— Об этом можно только мечтать, повелитель.— К Дельпу возвращался энтузиазм,— Жаль, что их командиры совсем не так глупы. С каких это пор... то есть я хотел сказать... В морской истории еще не было случая, чтобы воздушная армия, лишенная какой-либо поддержки с воды, победила Флот. В самом крайнем случае — и ценой тяжелых потерь — они сумеют захватить один-два плота, да и то временно, как при том налете, когда были похищены земхоны. А затем подойдут другие корабли, и противнику придется бежать. Дело в том, адмирал, что воздушные силы не могут использовать тяжелое оружие — катапульты, огнеметы и все такое, а без этой техники с Флотом не справиться. Корабельные команды будут стоять себе в укрытиях и стрелять вверх, сшибая летунов одного за другим.
— Само собой,— кивнул Т'хеонакс.— Все это настолько очевидно, что мне даже жаль тратить время на выслушивание подобных банальностей. Так значит, твоя идея, насколько я ее понял, состоит в том, что для отражения любого нападения ланнахов вполне достаточно небольшой охраны.
— И не только для отражения. При благоприятных обстоятельствах враг увязнет в такой операции надолго, а тем временем подтянутся основные наши силы. Однако, как я уже говорил, у ланнахских командиров достаточно мозгов, чтобы не лезть на верную смерть.
— Тебе, капитан, очень многое кажется само собой разумеющимся,— покачал головой Т'хеонакс.— Ты уверен не только в том, что я соглашусь на операцию в горах, но и в том, что я позволю тебе ее возглавить.
— Извините, повелитель,— пробормотал Дельп, опустив голову и бессильно свесив крылья.
— А вот я думаю... да, я думаю, что лучше тебе остаться здесь, под Манненахом, при своей флотилии.
— Как будет угодно адмиралу. Но вы подумаете о моем плане?
— Аэк'ха бы тебя драл! — рявкнул Т'хеонакс.— Ты, Дельп, не вызываешь у меня особой любви и сам прекрасно это знаешь. Но с другой стороны, план твой хорош, и лучше тебя никто с ним не справится. Так что принимай руководство этой операцией.
Дельп стоял как громом пораженный.
— Убирайся отсюда,— сказал Т'хеонакс.— Рабочее совещание проведем позднее.
— Я благодарен моему повелителю адмиралу...
— Я сказал — убирайся! И не надо так хмуриться,— повернулся Т'хеонакс к своему фавориту, когда за Дельпом закрылась дверь.— Знаю я, о чем ты думаешь. Этот малый выиграет войну, станет еще популярнее, а там, глядишь, у него появится мысль захватить правление.
— Я только подумал: а каким образом намерен мой повелитель предотвратить такое развитие событий? — опустил глаза придворный.
— Проще простого,— ухмыльнулся Т'хеонакс.— Знаю я эту породу. Пока продолжается война, мятежа не будет. Так что пускай он разделает ланнахов по собственному разумению. Затем, чтобы закрепить победу, он займется преследованием остатков разбитой армии. Ну а во время этого преследования — случайная стрела, прилетевшая невесть откуда, крайне прискорбный инцидент, все плачут. Такие штуки организуются очень легко.
Атмосфера Диомеды заносит частицы пыли, являющиеся центрами конденсации, в более высокие и, следовательно, более холодные слои воздуха, чем атмосфера земная. Поэтому и облаков, и осадков любого рода здесь тоже больше. Звезды— наиболее яркие из них — видны только в ясные ночи, то есть почти никогда.
Поднявшийся из предгорий туман заполнил ущелье, превратил недавно наступившее Полное Лето во влажную стылую мглу. Вот и солнце от нас отвернулось, роптали подавленные голодом и безнадежностью воины.
В окрестностях Салменброка не дымил ни один костер: все, что могло гореть, давно уже сгорело. Здесь не осталось ни дичи, ни зерна, ни гусениц и насекомых — армия подобрала все подчистую. Стих даже ветер, и только звон стекающих по камням ручьев и низкое, мрачное бормотание, доносившееся из чрева горы Оборх, оживляли зловещий, промозглый мрак.
Покинув собрание охваченных отчаянием вождей, Тролвен и Толк направились к старой мельнице, где работали земляне.
Мастерская была, похоже, последним местом, где продолжалась жизнь: костры горели, запасенная вода вращала мельничные колеса, в неверном свете свечей двигались фигуры рабочих, деловито скрипели станки, бухали молоты. Проявив невероятную настойчивость, Николас ван Рейн сумел в одиночку перекричать все возражения бригады Ангрека, и мастерская возобновила работу.
«Ну и зачем они стараются?» Мысли Тролвена были такими же серыми и мрачными, как туман, окутавший поселок.
Ван Рейн встретил гостей сам.
— Как там у вас? — спросил он, скрестив руки на волосатой груди.— У нас тут все на мази, скоро наделаем артиллерии больше прежнего.
— А какой толк? — горько спросил Тролвен.— Конечно же, мы можем сделать Салменброк практически неприступным. Иными словами, мы можем здесь засесть, после чего враги возьмут нас в кольцо и заморят голодом.
— Не говори при мне о голоде,— Покопавшись в сумке, ван Рейн выудил сухой огрызок сыра и скорбно его оглядел,— Подумать только, что совсем недавно это был прекрасный швейцарский. А теперь что? Крыса, и та бы побрезговала,— Он засунул остаток прежней роскоши в рот и начал перемалывать его челюстями,— Набивание брюха — проблема серьезная, и у меня она стоит острее, чем у вас. Imprimus [24], высокая точка кипения воды не позволяет здесь ничего толком приготовить — ведь как уследишь за температурой? Secundus [25], для чего, спрашивается, ваши носильщики притащили меня сюда из Манне-наха? Чтобы я подох здесь с голоду?