Он хочет быть упрямым? Что ж, двое могут сыграть в эту игру.
Я вымокла. Это не просто легкий моросящий дождь, а настоящий неистовый ливень. Он хлещет во все стороны, объединяясь с ветром, чтобы добраться до меня, несмотря на частичное укрытие над головой. Я дрожу так сильно, что стучат зубы, но не собираюсь отступать. Если Энцо может смириться с темной пустотой, высасывающей из него жизнь, пока я сижу здесь, на этом крыльце, то я смогу справиться с небольшим дождем.
Не знаю, сколько времени я так просижу, прежде чем дверь со скрипом откроется, и на улицу вынесут тарелку и спальный мешок. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это небольшое отверстие, позволяющее мне заглянуть в гостиную. И я делаю выпад. Дверь захлопывается, не успев прихватить мою руку. Я рычу. Снова. Как собака, которой запретили входить в дом вместе с остальными членами семьи. Я почти смеюсь над этой мыслью, но потом понимаю, что от недостатка сна и еды у меня начинается бред. Я смотрю на тарелку. Кусок пиццы смотрит на меня. Мы смотрим друг на друга.
Но я не буду его есть, как бы сильно он меня ни дразнил. Я, черт возьми, бастую.
ГЛАВА 47
Прошло семь дней.
Семь дней я не видела Энцо и не слышала о нем.
Семь дней я провела в палатке на крыльце мистера Блэквуда.
Ну, не совсем кемпинг. Я никогда не пользуюсь спальным мешком, который он настойчиво предлагает мне, позволяя себе единственную поблажку — проводить ночи в своей теплой постели. Но все дни я провожу на его крыльце, и сегодняшний день не исключение. Я заканчиваю с ванной, одеваюсь и спускаюсь вниз.
Я удивляюсь, когда снова вижу Бобби за стойкой регистрации. За эту неделю я застаю его здесь уже в четвертый раз. Первые два раза он говорил, что хотел со мной увидеться, но я уверена, что это была отговорка. Потому что он больше не пытается врать. Он ухмыляется и кивает головой, когда видит меня, а затем возвращается к беседе с Клэр.
Я уже почти дошла до двери, когда услышала ее голос.
— Лу, подожди!
Я оборачиваюсь и вижу, что она перебирает какие-то бумаги на своем столе.
— Я чуть не забыла отдать это тебе. Кто-то отвлек меня. — Она вздергивает брови на Бобби, игривый взгляд проходит между ними двумя, и меня чуть не тошнит. Потом я вспоминаю, что люблю их обоих, и это даже мило.
— Мистер Блэквуд оставил сообщение Полу вчера вечером. — Она поднимает записку и начинает читать ее вслух профессиональным тоном. — Было весело, но тебе пора завязывать. Еще один раз, и я… — Она делает паузу, бросая на меня любопытный взгляд, прежде чем продолжить. — Я вызову полицию.
У меня отпадает челюсть.
— Серьезно?
— Ну, наверное. — Ее глаза переходят на глаза Бобби, в них звучит немой вопрос. Видимо, они уже дошли до той стадии, когда можно вести приватные беседы глазами. — Зачем ему вызывать полицию, если ты просто убираешься в его доме?
— Потому что я его преследую. Мне нужно идти.
Я ухожу, прежде чем кто-то из них успевает ответить, и бегу к дому Блэквудов. Я поднимаю кулак, но прежде чем он ударяется о дверь, слышу крик из окна наверху.
— Вы вторглись на частную территорию! Это настоящее преступление, знаете ли. С законами против этого и все такое.
Я насмехаюсь — похоже, в последнее время мне часто приходится находиться рядом с ним — и надуваю грудь, не желая проигрывать эту битву.
— Да? Ну, ты… ты ведешь себя невежественно, эгоистично и еще кучу всего!
— Копы будут здесь через десять, так что не стесняйтесь подать заявление, когда увидите их. — Он останавливается, и его охватывает приступ кашля. Когда он снова начинает говорить, он уже хрипит. — Уверен, что за такое заявление на меня быстро наденут наручники.
У меня сводит желудок, а вместе с ним рушится и последнее подобие надежды.
— Вы не серьезно!
Я расхаживаю взад-вперед, пытаясь успокоить себя, прежде чем выломать дверь и задушить его. Это не помогает.
— Аы не понимаете, что делаете. Вы не можете так сдаться. Вы не можете просто оставить его там. Пожалуйста. Я останавливаюсь, ударяюсь затылком о дверь, когда из меня вырывается последняя, отчаянная мольба. Пожалуйста. Я умоляю вас, мистер Блэквуд.
На этот раз ответа нет.
Я закрываю глаза и крепко зажмуриваюсь, единственным признаком моего внутреннего смятения являются сжатые кулаки по бокам и острые ногти, впивающиеся в ладони.
— Пожалуйста…
Неважно, сколько раз я пытаюсь, но он больше не отвечает.
— Пожалуйста.
Это действительно оно.