— Более ранние визиты?
Между ее бровями образовалась складка, она наклонила голову.
— Да, именно так. — Я открываю рот, чтобы попросить разъяснений, но она продолжает, удаляясь по коридору и жестом приглашая меня следовать за собой. — Он сказал мне, что ты была прекрасной сиделкой, и это высокая похвала от мистера Блэквуда. Эм, что? Вот мы и пришли.
Она останавливается перед одной из комнат и кивает в сторону окна. Я подхожу ближе, чтобы заглянуть внутрь. Цвет исчезает с моего лица, как только я это делаю, и я забываю о своем замешательстве из-за ее слов. Мистер Блэквуд лежит на больничной койке, глаза закрыты, кожа бледная. Я никогда не видела его без множества слоев одежды, и тонкий халат и одеяло не скрывают острых углов его костей. Я почти не могу поверить, насколько он хрупок.
— Лу, — пробормотала она, голос ее звучал мягко, — как вы, я уверена, уже знаете, последние недели были для него особенно тяжелыми. К сожалению, у больных раком нередко случается инсульт… — Я моргаю, уверенная, что ослышалась, — особенно если учесть, как внезапно болезнь распространилась из его легких. Это, в сочетании с его возрастом и состоянием здоровья, в котором он находился до постановки диагноза… — Она смотрит в его сторону, и на ее лице появляется печальное выражение. — Еще раз, мне очень жаль.
— Ч-что вы говорите?
— Я говорю, что мы не ожидаем, что он проснется. Боюсь, ему осталось недолго, так что советую вам поскорее увидеться с ним, если хотите попрощаться.
Если существует способ выпустить из тела весь воздух разом и при этом не убить вас, то я уверена, что именно это со мной сейчас и происходит. Мое горло вдруг стало слишком узким, чтобы втянуть кислород. Рак? Как долго он скрывал это от меня?
— Лу?
— Да.
Это шепот, далекий звук даже для меня.
— Вы хотите увидеть его сейчас?
Я киваю, шея затекает, и она открывает передо мной дверь. Я не оглядываюсь на нее, пока оцепенело иду к нему, но когда за мной щелкает дверь, отдаленный звук кажется слишком окончательным. Рядом с кроватью стоит стул. Я сажусь, мой взгляд блуждает по всей комнате, кроме него. Не думаю, что смогу сделать это, находясь так близко к нему.
Тогда это станет реальностью, а я не хочу, чтобы это было реальностью. Вместо этого я прочищаю горло и смотрю на стену над его головой. Ради него я притворяюсь, что могу дышать. Притворяюсь, что не собираюсь ломаться. Притворяюсь, что не задаюсь вопросом, как человек может продолжать жить, когда он теряет одного человека за другим.
Потому что речь идет не обо мне. Это касается мистера Блэквуда, и только мистера Блэквуда.
— Знаете, — прохрипела я сквозь комок в горле, — я знала, что вы хотите избавиться от меня… — Я делаю паузу, чувствуя, как на глаза наворачивается новая волна слез. Отказываюсь дать им упасть. — Но это, кажется, немного чересчур, даже для вас.
Мой смех выходит подавленным и принужденным, и я не могу больше говорить, иначе не смогу сдержать поток слез. Поэтому я продолжаю сидеть, на этот раз в тишине. Я наклоняюсь вперед, опираясь головой на руки, и остаюсь так надолго. Я слышу, как дверь открывается раз, два, но не вздрагиваю. Только когда из моего кармана раздается звон, я шевелюсь.
Бобби: Клэр рассказала мне о Блэквуде. Мне очень жаль, Лу. Дай нам знать, если тебе что-нибудь понадобиться.
Я решаю ему ответить. Все, что угодно, лишь бы мне не пришлось смотреть на мистера Блэквуда прямо.
Я: Спасибо. Скажи Клэр я не вернусь сегодня. Собираюсь остаться здесь с ним на какое-то время.
Бобби: Да, конечно. Мы будем здесь, когда понадобимся тебе.
Я слабо улыбаюсь, перечитывая его сообщения. Мы. Нас. По крайней мере, это два человека, которых я люблю и о которых мне не нужно беспокоиться. С ними все будет хорошо, Бобби и Клэр. Я знаю, что с ними все будет хорошо, и это знание немного облегчает боль внутри меня.
Я делаю глубокий, дрожащий вдох. Просто покончить с этим. Сорвать пластырь сразу и все такое. Я вытираю ладони о бедра и наконец поднимаю глаза. Он лежит. Такой неподвижный. Такой спокойный. Я хмурюсь, присматриваясь. На самом деле он выглядит почти мирно. Как будто он просто спит. Вздремнул в ленивый выходной день. Я протягиваю руку и осторожно кладу ее на его костлявую спину через одеяло. По щеке скатывается слеза.
— Так вот почему вы от меня отгородились, да? — шепчу я, вспоминая наши последние разговоры. — Вы могли бы просто рассказать мне. Я могла бы поддержать тебя. — Я делаю паузу, закрывая глаза. — Боже, вы такой упрямый. И грубый. И несносный. И твердолобый. — Я снова окидываю его взглядом, прежде чем добавить: — И странный. Вы ведь знаете, что вы странный, да? Только чудак может так хорошо скрывать свои умные и милые черты, как это делаете вы.