Я раздвигаю губы, но слов не находится. Мне хочется плакать. Умолять. Хочу кричать. Но больше всего мне хочется обнять его, пока я не пойму, что с ним все будет хорошо. А потом я хочу, чтобы он обнял меня, пока я тоже не поправлюсь.
Вместо этого я застыла на месте, а он уже отводит от меня взгляд. Отворачиваюсь. Нет. Не уходи больше.
— Энцо, подожди!
Я бросаюсь к нему, протягивая руки, когда на его пути остается лишь дымный туман. Моя кожа соприкасается с черным дымом, прежде чем он полностью исчезает, и меня поражает ледяное жало, пронзающее кончики пальцев. Я задыхаюсь и отдергиваю руку, прижимая ее к груди, и отступаю назад, спотыкаясь.
Я задыхаюсь, тело дрожит. Я приваливаюсь к ближайшей стене.
Что это было, черт возьми?
Я никогда раньше не видела, чтобы он собирал души. Дрожь пробегает по позвоночнику, а взгляд устремляется на безжизненное тело передо мной. Его больше нет. Действительно ушел. Его забрали только тогда, когда пришло его время. Я закрываю глаза, и мое дыхание слегка замедляется. Он перейдет на другую сторону и снова встретится лицом к лицу со своим братом.
Наконец-то он сможет сказать то, что ему нужно.
Наконец-то он сможет обрести покой.
глава 49
— Я не понимаю.
Твердый, как камень, стул подо мной только усиливает мой дискомфорт, пока я пытаюсь осмыслить юридические документы в своих руках. Прошло три недели с тех пор, как его не стало. Три недели с того дня в больнице. И все же меня охватывает тревога при одном только упоминании его имени, не говоря уже о том, чтобы увидеть его почерк. Его подпись.
Незнакомец передо мной снимает очки, откладывая их в сторону, когда его карий взгляд устремляется на меня, поправляет воротник своего костюма.
— Все очень просто. Все так, как написано в документах. Как я уже объяснял. Мистер Томас Маттео Блэквуд оставил все вам.
— Все. В смысле…
— Свою собственность и все, что в ней находится. Его деньги. Его автомобиль.
— Все, — повторила я, все еще не в силах понять.
— Да, мэм. Еще раз, это все.
Я сглатываю, мои глаза прикованы к буквам прямо передо мной. Четкие, как день. Святое дерьмо. Скрывающий от меня рак ублюдок оставил мне все.
Я знала, что он настоящий добряк.
Клэр улыбается мне с другой стороны бутика. Я улыбаюсь в ответ, потому что так поступают нормальные люди. Когда Бобби и его мама следуют моему примеру и ловят мой взгляд, пока он расплачивается за свои товары, я тоже натягиваю на лицо идентичную улыбку. Похоже, это всем нравится, потому что все они отворачиваются и продолжают свое дело.
Блеск из кармана брюк Бобби привлекает мое внимание, на кольцо для ключей, которое наполовину болтается, показывая последний чип AA, который он заработал. Клэр водит его на еженедельные собрания анонимных алкоголиков, теперь, когда Дилан не участвует в их жизни — благодаря прошлому месяцу, когда он ворвался в гостиницу, не подозревая, что там находится Бобби. Большая ошибка. В итоге они получили запретительный судебный приказ на этого придурка, а на следующий день мы узнали, что его уволили и с работы. Просто вишенка на торте. В последнее время Клэр не беспокоится, вернулась к своей бурлящей натуре и подбадривает Бобби на каждом шагу, и с той ночи у него больше не было промахов.
Хотя миссия трезвости ничуть не помогла снять с меня напряжение. С тех пор как умер мистер Блэквуд, они оба стали особенно заботиться обо мне и почти ежедневно предлагали мне прогулки. За последние два месяца я впервые согласилась на это, и только потому, что мама Бобби в городе, а я никогда не могла устоять перед ее материнским обаянием. Как я могу отказать вселенской маме? Это все равно что отказаться от миссис Уизли. Именно, это не выполнимо.
Это было не самое худшее, когда за мной так пристально следили. Это заставило меня повзрослеть, позаботиться о вещах, с которыми я должна была разобраться давным — давно. Начиная с бабушкиного дома. Я позвонила риелтору несколько недель назад, и мы приняли предложение. Я смущено улыбаюсь, вспоминая семью, которую я выбрала. Думаю, бабушка была бы счастлива, если бы они жили в ее доме — мать-одиночка с маленькой дочерью.
Тихий смех Клэр возвращает меня в бутик, и мой взгляд находит ее и Бобби, прижавшихся друг к другу, пока его мама занимает свою очередь у кассы. Бобби наклоняется вперед и с дурацкой ухмылкой шепчет ей что-то на ухо, а она снова хихикает, и на ее щеках появляется румянец. Я не упускаю из виду, как его пальцы нежно переплетаются с ее пальцами, и как она сжимает его руку в ответ. Бутик тускло освещен, но то, как они расположились у витрины, придает им романтический оттенок.