Я осознаю, что мне предстоит пройти долгий путь, прежде чем я пойму свою новую норму, в любом случае, что бы это слово ни означало.
Как я могу вообще начать считать себя «нормальной», когда я провела все утро, беседуя с человеком, который является Смертью?
Качая головой, я прислушиваюсь к мягкому стуку моих ботинок по бетону, когда я иду. Беседа, должно быть, самое большое преуменьшение на свете. Я не понимаю, что он заставляет меня чувствовать. Как кто-то, кого я даже не знаю, может оказывать на меня такое влияние. Когда он рядом, это как будто что-то другое полностью берет верх. Это теплое масло медленно, лениво стекает по моей шее, позвоночнику и бедрам, прежде чем его подожгут — пылающий, всепоглощающий огонь, который «дай мне еще».
И я не знаю, что с этим делать. С другой стороны, я думаю, что ничего нельзя поделать, так что мне следует просто перестать думать о нем вообще, пока я не узнаю, что происходит.
Железные ворота скрипят у меня за спиной, когда я направляюсь к входной двери мистера Блэквуда — двери, которая уже частично открыта, позволяя мне услышать его ворчание еще до того, как я поднимусь по ступенькам крыльца. Я просовываю голову внутрь. Я не сразу вижу кого-либо, но грубоватый голос мистера Блэквуда сталкивается с резким женским. Они переговариваются друг с другом, как будто это соревновательный вид спорта, и ни один из них не остановится, пока трофей не будет у них в руках.
Осторожно я вхожу внутрь, закрывая за собой дверь. Секунду спустя из кухни выходит полная женщина с выпяченной грудью и возбуждением, написанным на раскрасневшемся лице.
— Вы наняли меня для этой работы, а это значит, что я буду использовать любые методы, которые я…
— Дерьмовые методы производят дерьмовые продукты.
Мистер Блэквуд стоит прямо за ней, практически толкая ее через гостиную одним только своим лающим голосом.
— Если бы я хотел свечи, песнопения и прочую чушь, которая у тебя припасена в рукаве, я бы созвал чертово реалити-шоу, чтобы заснять это дерьмо на камеру.
Женщина хмыкает, цокает и качает головой.
— Семнадцать лет я занимаюсь этим, мистер Блэквуд. Я определенно знаю, что делаю.
— Да, да, как будто я этого раньше не слышал. — Он вытаскивает кожаный бумажник из кармана брюк и протягивает ей пачку наличных. — Спасибо, что потратили мое время. А теперь хорошего дня. — Он протягивает морщинистую руку к входной двери, менее чем в двух футах от того места, где я стою.
Женщина смотрит на меня и снова краснеет. Я одариваю ее сочувственной улыбкой, за что мистер Блэквуд бросает на меня сердитый взгляд. Через мгновение женщина хватает деньги, поднимает подбородок и одаривает мистера Блэквуда довольно впечатляющим взглядом «делай все, что в твоих силах».
— Прекрасно. Если это то, как ты ведешь бизнес, то это просто прекрасно. Но когда пройдет еще год, а я все еще не вышла на контакт, просто помни, что это ты выгнал меня, прежде чем позволить мне закончить работу.
С этими словами она разворачивается на каблуках, открывает дверь и захлопывает ее за собой, стук ее туфель затихает, когда она спускается по извилистой дорожке. Я бросаю взгляд на мистера Блэквуда, пытаясь оценить ситуацию.
Тогда я замечаю, что сегодня он выглядит по-другому. Его длинные седые волосы не вьются, как обычно, а гладкие и недавно вымытые. Он одет в приличный, хотя и неброский, серый костюм — без галстука — и его борода аккуратно подстрижена. Оглядывая гостиную, я вижу, что там тоже нет пустых стеклянных бутылок. Я нюхаю воздух, делая несколько шагов вперед, пока не оказываюсь прямо перед стариком, затем нюхаю снова.
Старческие морщинки вокруг его карих глаз морщатся, когда он прищуривается, глядя на меня.
— Прекрати это.
— Прекратить что? — Невинно спрашиваю я, еще раз понюхав его костюм.
— То… что ты делаешь. Это странно.
— Правда? — Я подавляю смешок. — От вас сегодня приятно пахнет, мистер Блэквуд. — Мой взгляд блуждает по комнате, пока не останавливается на открытой бутылке с водой в уголке для завтрака. — Вы пили воду?
Он игнорирует меня, отворачивается и, прихрамывая, идет на кухню. Я следую за ним и наблюдаю, как он открывает дверцу шкафа, секунду переставляет вещи, пока не достает маленькую бутылку виски. Он поворачивается, смотрит мне прямо в глаза, делает большой глоток и удовлетворенно вздыхает.