Это будет долгая ночь.
Глава 29
Мне нужна минута, чтобы обрести дар речи, и я все еще задыхаюсь, когда это делаю.
— Это там, где ты… — Как я вообще могу задать этот вопрос? Жить просто не кажется здесь подходящим словом, поэтому я заканчиваю: — Находишься?
Как будто звук моего голоса запускает что-то внутри него, внезапно его жесткая поза смягчается, и он разворачивается так, что оказывается ко мне спиной. Он запускает обе руки в свои волосы, затем сцепляет их за шеей, делая долгий, неровный вдох. Он ждет целых три секунды, прежде чем опустить руки и повернуться ко мне лицом.
Его глаза теперь другие, в них просвечивает зелень. В его голосе слышатся резкие нотки, как будто бомба пытается сдержать себя, прежде чем взорвется.
— С тобой все в порядке?
— Я-да. Я думаю, что да…
— Тебе следует прилечь. Тебе нужен отдых.
Он подхватывает меня на руки, прежде чем я успеваю осознать, что происходит, затем делает уверенные, размеренные шаги к кровати. Я бы запротестовала, но это было бы лишь пустой тратой времени; мы оба знаем, насколько я все еще слаба.
Одеяла раздуваются вокруг меня, когда он опускает меня, моя голова легко падает на подушку. Он отпускает меня, и хотя я все еще чувствую мягкие прикосновения его тепла, я не могу подавить дрожь от потери его прикосновений. Он тянется к изножью кровати, чтобы поднять шелковое покрывало, и аккуратно накрывает им мое тело. Затем он поднимает кресло-качалку, как будто оно ничего не весит, ставит его рядом с кроватью и тяжело опускается на него.
Он избегает встречаться со мной взглядом, но я внимательно наблюдаю, как он наклоняется вперед, его глаза ярко сверкают, челюсть сжимается. Внутри него скопилось так много эмоций, готовых вот-вот вырваться наружу, что, кажется, я не могу выделить какую-то одну больше, чем другие.
— Привет. — Я стараюсь говорить мягко. — Все в порядке. Теперь я в порядке, благодаря тебе.
Он закрывает глаза от моих слов, его губы сжимаются в жесткую линию.
— Тебя затянуло туда, благодаря мне.
— Что? — Я сажусь, устраиваясь так, чтобы моя спина опиралась на изголовье кровати. — Ты же не можешь всерьез думать, что то, что произошло сегодня ночью, — твоя вина.
Его глаза распахиваются, сосредоточившись на мне.
— Это моя вина, Лу. Ты никогда не должна была переходить границу, пока твое сердце все еще бьется. Это могло бы… это могло бы убить тебя. Или еще хуже.
Я хмурюсь.
— Я не могу придумать ничего хуже, чем если бы это убило меня.
Он качает головой, еще одно быстрое движение челюсти.
— И давай так и оставим. Расскажи мне, как это произошло.
— Я действительно не знаю, — бормочу я, хмурясь еще сильнее. — В одну минуту мне было плохо, а в следующую я была… там.
Его бровь приподнимается.
— Тебя снова тошнило?
— Ну, не совсем. Я думаю, это только начиналось. Это сильно поразило меня, все сразу. — Я делаю паузу, мысленно просматривая прошедшую неделю. — На самом деле, с тех пор, как в последний раз поднялась температура, я чувствую себя немного не в себе…
— Как же так?
Я пожимаю плечами.
— Приступы головокружения. Усталость. Не все время, но достаточно, чтобы это раздражало.
— А твое сердце?
— Мое сердце?
— Да, — нетерпеливо рычит он. Затем он замолкает, закрывая глаза и пощипывая переносицу. Его тон напряжен, когда он спокойно уточняет: — Ты заметила какие-нибудь проблемы со своим сердцем?
— Я не знаю. Может быть. — Мне приходится снова остановиться, чтобы подумать об этом, но не требуется много времени, чтобы вспомнить, как мое сердце затрепетало в первый день, когда я заболела. — Да, когда у меня была та температура. Мое сердцебиение ощущалось по-другому. Оно не было ровным, как обычно, а больше походило на трепет. Оно было быстрым, легким и просто странным. Почти так, как будто это было не совсем… как будто это не было полноценным биением. О, черт. Внезапно это звучит очень, очень плохо.
Он глубоко вздыхает, затем на несколько секунд опускает голову на грудь, прежде чем снова поднять на меня свой теперь уже тяжелый взгляд.