— Конечно, — бормочет он, откидываясь на спинку сиденья и поджимая губы.
— Конечно что? Я что-то пропустила?
Он качает головой, его пальцы потирают челюсть.
— Нет. Я упустил. — Он выдавливает слова. — Я должен был знать, что это может случиться.
— Что может случиться?
— Твое тело, оно… приспосабливается. Приспосабливается к моему миру.
Мои глаза чуть не вылезают из орбит.
— Что, прости?
Я не добавляю ничего полезного к этому разговору, но, похоже, прямо сейчас я ничего не могу должным образом усвоить.
— Чтобы ты могла полностью перейти в мой мир, твое тело должно быть… ну, меньше тела и больше души.
Я моргаю.
— За исключением того, что я определенно тело. — Я сбрасываю с себя накидку в качестве демонстрации и провожу руками вверх и вниз по талии, бедрам. — По всему телу. Видишь?
Его веки опускаются, пристальный взгляд цепляется за каждое место, к которому прикасаются мои руки. Он судорожно сглатывает, и я понимаю, что, вероятно, мне следует перестать ощупывать себя перед ним.
— Да, — он почти стонет, — Я действительно вижу.
— Прости, — бормочу я, морщась и натягивая на себя накидку. Такое поддразнивание.
Он отводит взгляд, проводит рукой по лицу, как будто хочет прояснить свои мысли.
— Ты помнишь, что я говорил тебе раньше о том, что вселенная находится в замешательстве? Размывает нас вместе?
Я киваю. У меня такое чувство, что мне не понравится, к чему это приведет.
Он встает со стула, делая единственный шаг к моей кровати, пока не оказывается достаточно близко, чтобы дотронуться. Однако он не садится, просто нависает надо мной, его тепло щекочет мою кожу, а его пылающие глаза пожирают мои.
— Лу. — Это просто мое имя, но его голос ровный, низкий и ласкает те части меня, которых я не знала, что голос может достичь. — Дай мне свою руку.
Я подчиняюсь, не задумываясь. Его собственная большая ладонь полностью обхватывает мою, посылая теплую волну прямо вверх по моей руке, вниз по груди и собираясь внизу живота. Он поднимает мою руку, пока она не ложится ладонью вниз на его грудь. Теперь моя очередь сглатывать. Мой взгляд перебегает с его лица на грудь, неуверенный, куда приземлиться.
— Ты чувствуешь это? — бормочет он.
Я делаю паузу, сосредоточивая свое внимание на жестких линиях, прижатых к моей ладони. Я как раз собираюсь спросить, что он имеет в виду, когда под моим прикосновением раздается мягкий стук. А потом еще один. И еще. Он слабый, фактически едва заметный, но он есть. Я поднимаю подбородок, чтобы видеть его лицо, мой голос переходит почти в шепот, когда я говорю:
— Я чувствую это.
Его губы изгибаются вверх, только с одной стороны, недостаточно, чтобы показать ямочку. Естественный блеск его глаз, кажется, как-то потускнел, и я понимаю, что в этой улыбке есть что-то надломленное.
— У меня не должно быть сердцебиения. — Моя рука все еще лежит у него на груди, мягкий рокот его голоса вибрирует в моем теле. — Видишь, мое тело тоже начало приспосабливаться, Лу. Ради твоего мира, ради тебя. Я не мог полностью быть здесь, весь я, пока мое сердце не начало биться.
Мне не нравится печаль, окрашивающая его тон, предчувствие беды в его глазах. Я улыбаюсь ему, хлопая ресницами.
— Ты хочешь сказать, что твое сердце буквально бьется для меня, Конфетка?
Затем на его щеках вспыхивает ямочка, глаза на мгновение ослепительно сияют, прежде чем снова успокоиться.
— Я думаю, что говорю это и даже больше, Лу.
Моя улыбка гаснет, когда я пытаюсь осмыслить его слова. В них нет и следа юмора, как в моих. То, как сжимается мое сердце от его ответа, заставляет меня всерьез надеяться, что я не придаю этому значения больше, чем он предполагал. Прежде чем у меня появляется шанс обдумать это еще больше, он убирает мою руку со своей груди и делает шаг назад, тихо опускаясь обратно в кресло-качалку.
Внезапная тишина, окружающая нас, заставляет меня осознать, насколько я устала, физически и морально. Я — ноющее месиво с головы до пят, и мое сердце наполняется беспокойством, которое я не совсем понимаю.
— Что со мной будет? С нами обоими?
Секунду он внимательно смотрит на меня, между его бровей образуется складка, которая говорит мне, что он видит беспокойство, отразившееся на моем лице. Его рука поднимается, и его пальцы нежно перебирают длинные пряди моих волос. Раз, два, и все, прежде чем он отстраняется, но я уже вздыхаю.
— С тобой? — Он наклоняется ближе, упираясь локтями в бедра, и пристально смотрит на меня. Мне всегда нравится, когда его глаза вот так переливаются зеленым. По какой-то причине это заставляет меня чувствовать, что это не просто Смерть говорит со мной, но ещё он. Душа внутри.