Но это именно то, что мне нужно.
— Ты не сломаешь меня, — шепчу я, мой взгляд опускается к этим губам, которые дразнят, пробуют на вкус, дразнят.
Медленно я приподнимаю бедра, легким движением вводя его внутрь ровно настолько, чтобы я почувствовала вкус его толщины, и это его гибель. Он толкается своими бедрами в мои, и мой рот приоткрывается, когда вся его длина толкается внутрь, растягивая и наполняя меня так, как я никогда не чувствовала. Сдавленный стон вырывается у него, его лоб мягко соприкасается с моим, когда он зажмуривает глаза. Он держит себя вот так, предплечья поддерживают большую часть его веса, пока мое тело пытается приспособиться к его размерам.
Затем он начинает двигаться. Растирание. Перекатывание. Это начинается как своего рода ленивый ритм, медленный и устойчивый. Гарантируя, что я почувствую полный эффект от каждого сдвига, каждого поглаживания внутри себя. Я закрываю глаза и стону в него, позволяя глубокой ласке охватить меня, достигая мест, о существовании которых я и не подозревала. Мои руки на его плечах, мышцы, напрягающиеся под моими прикосновениями, подобны тихим срабатываниям бомбы замедленного действия, его сдержанность вот-вот рухнет сама собой.
Я нахожу изгиб его шеи и прижимаюсь к нему губами, мой язык ощущает вкус, прежде чем я касаюсь его кожи и нежно посасываю. Он прерывисто дышит, его ритм набирает обороты, его удары длинные и глубокие. Затем его рука оказывается на моей груди, когда он прижимается ко мне, сжимая, дразня и сводя меня с ума.
Быстрее. Глубже. Жестче.
Какая бы тонкая ниточка ни связывала его мгновение назад, она лопается, когда он хватает мои запястья и прижимает их к изголовью кровати, все мое тело дрожит от удовольствия в ответ.
Он посасывает чуть выше моей ключицы, когда его свободная рука скользит вниз, приземляясь на внутреннюю сторону верхней части моего бедра и широко раздвигая меня. Сдвиг каким-то образом позволяет ему проникнуть еще глубже, и мой крик заглушается его ртом на моем. Поцелуй становится небрежным, грубым и отчаянным, когда он безжалостно входит в меня, мои собственные бедра поднимаются навстречу каждому толчку. Кровать скрипит под нами, быстро и настойчиво, смешиваясь со звуками нашего тяжелого дыхания. Затем его сильные пальцы оказываются прямо на моем клиторе, потирая, кружа, поглаживая.
О боже. О боже. О боже.
Я поворачиваю голову и кусаю его за плечо, заглушая свои стоны. Его рычание похоже на животное, его толчки следуют его примеру, теряя темп по мере того, как он теряет себя. Он ослабляет хватку на моих запястьях, чтобы крепко обхватить мои бедра, подтягивая их вверх и прижимая меня к себе. Это все, что требуется, чтобы довести меня до предела. Все это нарастание, удовольствие, сильно поражающее меня в самое сердце и поднимающееся все выше и выше, пока я не напрягаюсь. Мои губы приоткрываются, спина выгибается дугой, пальцы ног впиваются в простыни, и я вскрикиваю, когда он, наконец, поглощает каждый дюйм меня.
Я все еще не оправилась от потрясения, когда его пальцы впиваются в меня. Он делает последний, жесткий толчок, искаженный, мужской звук вибрирует по всему его телу, когда сокращаются мышцы. Дрожь пробегает по нему после того, как он замирает надо мной, затем следует несколько более тихих толчков. Через мгновение он падает, его голова опускается на изгиб моей шеи.
Тяжело дышит. Вспотел. Вздыхает.
Горячее дыхание ласкает мое горло, когда я слышу хриплое:
— Блядь.
Мои губы кривятся. Вот уже два раза я слышу, как он произносит это слово, оба сегодня вечером.
И я решаю, что мне это действительно нравится.
Глава 38
Говорят, лучше научиться принимать то, что вы не можете контролировать. Приспосабливать свой разум ко всему, что вас окружает. Будьте благодарны за те вещи, которые вы можете контролировать, и позвольте остальным частичкам встать, куда они могут.
Я говорю, к черту это.
По крайней мере, это красноречивый девиз, с которым я проснулась этим утром, когда открыла глаза и увидела пустую кровать, холодную комнату и отсутствие сердцебиения. Не просто слабое, но отсутствующее. После того, как первоначальный шок прошел, я смогла прижать дрожащую руку к груди достаточно долго, чтобы понять, что мое сердце на самом деле все еще бьется. Однако только каждые десять секунд или около того. Согласно Google — да, я посмотрел — это означает, что в течение каждого интервала не хватает целых двадцати ударов, плюс-минус.