- Сколько вы хотите за фотографии? - спросила она.
- Не все на свете измеряется деньгами, - хмыкнул он.
- Тогда что?
- Женщине самой положено догадаться.
Так вот что ему было нужно. Ее тело.
Будь на его месте кто-то другой, она бы вздохнула с облегчением. Всего-то - переспать с мужиком. Такой пустяк. И гора с плеч. Но этот мерзкий уродец с голосом кастрата! При одной мысли о его прикосновении ее передернуло.
Однако другого выхода не было. Оставалось одно - сжать зубы и перетерпеть…
Часть вторая
Перемены к худшему
Глава первая
Продажные твари
Год 1977-й. Миледи
Миледи стояла перед дверью теткиной квартиры, собираясь с духом, чтобы нажать на кнопку. Ей очень этого не хотелось, но больше просто некуда было податься. Наконец она все-таки позвонила. Раз, другой, третий. Она слышала, как в квартире приглушенно звенели колокольчики, но на них никто не отозвался. Миледи почувствовала некоторое облегчение. Не очень-то ей хотелось видеть тетю Женю. Миледи присела на чемодан, и тут же дверь приоткрылась. Тетя Женя выглянула в образовавшуюся щель:
- Ты?…
- Я… - Миледи встала.
Дверь распахнулась. Тетя Женя стояла на пороге в коротком черном кимоно, туго перепоясанном в талии.
- Приезд племянницы, дубль два, - сказала она. - Подружки, конечно, за углом?
- Нет, я одна.
- Ну входи.
Миледи, прихватив чемодан, вошла в прихожую и остановилась под недружелюбным взглядом тетки.
- Самостоятельная жизнь в столице, я вижу, не удалась, - сказала Евгения.
Миледи потупилась.
- Только давай без мелодрамы, - продолжила Евгения. - Тебе нужны деньги на обратную дорогу?
- Нет, - сказала Миледи. - Я не собираюсь уезжать.
- А что ты собираешься? Ладно, пошли на кухню. Обсудим.
На кухне Миледи заметила, что тетка сегодня какая-то дерганая. Она просыпала кофе, едва не смахнула со стола чашку и вообще была сама не своя.
- Чем же ты занималась все это время? - спросила Евгения.
Миледи вздохнула и повела сбивчивый рассказ о своем житье в дворницком подвале. Евгения смотрела на нее рассеянно, явно прислушиваясь к чему-то, происходившему за пределами кухни. Замолчав, Миледи уловила шум текущей воды. В ванной кто-то принимал душ.
- Ну ясно, ясно! - сказала Евгения, вряд ли вникая в суть рассказа племянницы. - Что ты собираешься делать теперь?
- Не знаю, - призналась Миледи. - Я думала, что, может быть, вы, тетя Женя…
- Что - я? Удочерю тебя?
Это прозвучало совсем уж грубо, и Евгения смутилась. Черт ее дернул когда-то пообещать Верунчику, что она поможет ее дочери зацепиться в Москве.
За что зацепиться? Конечно, кое-какие связи у Евгении были, но племянницу она совершенно не знала и сейчас даже представить не могла, куда бы ее приткнуть. Кроме того, в нынешних обстоятельствах появление Миледи было ужас как некстати. Полчаса назад к Евгении вернулась Вероника. Сколько было поцелуев, слез и слов раскаяния! Мир между ними был восстановлен. И сейчас артисточка принимала душ, перед тем как прийти в объятия истосковавшейся Евгении. Неожиданное вторжение Миледи могло все испортить, вот почему Евгения нервничала.
- Ну, во все институты ты уже опоздала, - сказала Евгения, закуривая. - На стройку ты вряд ли пойдешь. Что же с тобой делать, просто ума не приложу! Ты хоть к чему склонна?
- Не знаю, - ответила Миледи и улыбнулась беззащитно.
- А я уж и подавно.
- Может быть… Может, мне в Дом моделей попробовать?
- Закройщицей?
- Нет, почему? - сказала Миледи, не уловив иронии. - Манекенщицей. Или диктором на телевидение. Ну не сразу, конечно, диктором. Сначала стажером.
- А может быть, в Большой театр? - едко спросила Евгения. - Вместо Плисецкой.
Миледи молчала с застывшей улыбкой.
- Вы что там себе думаете? - раздраженно заговорила Евгения. - Что все в Москве вас только и ждут?
Тут, милая моя, такая мясорубка, что из своих-то фарш делают. Тут таких смазливых выше крыши!
- Кто это? - раздался капризный голосок.
В дверях стояла Вероника - просто куколка в розовом махровом халатике, с распущенными, еще влажными волосами.
- Кто это, Женечка? - повторила она.
- Племянница, - поспешно объяснила Евгения. - Моя племянница из Сибири. Чемодан зашла поставить, пока обустроится.
Последняя фраза вырвалась у Евгении сама собой. Но слова были уже сказаны, и брать их назад Евгения не собиралась.