Разговор шел уютный, домашний. Собственно, разговора не было. Миледи, не привыкшая возражать, только молча кивала головой. Да и возразить было нечего, Мал юля рассуждала очень убедительно.
- Смотри сама, - сказала она. - Поживешь пока у меня, приглядишься, подумаешь. Будет не по душе - обратно в свою Сибирь поедешь, там тебе, может, привычней. Можешь хоть сейчас встать и уйти.
Миледи не шевельнулась. Про свое будущее она соображала плохо, а вот то, что в огромном городе только эта чужая женщина пригрела ее, по-настоящему тронуло Миледи. У нее даже навернулись слезы.
Малюля, исподтишка наблюдавшая за девушкой, поняла, что начало положено.
- А мы ведь даже не познакомились толком, - усмехнулась Малюля. - Ну меня, ты слышала, все Малюлей зовут. Не по возрасту, конечно, но я привыкла. А тебя как?
- Миледи… То есть это меня так в школе прозвали. Вообще-то я Мила.
- А мне нравится - Миледи. Что-то в этом есть. Пусть так и останется.
- Как хотите.
- Извини, пожалуйста, ты у нас еще девушка? Миледи отрицательно качнула головой.
- Мне даже аборт уже делали, - сказала она.
- Господи, когда же ты успела?
- Еще в девятом классе.
- Ох, что же с вами, девчонки, дальше будет! - вздохнула Малюля и прижала голову Миледи к своей вялой груди, чтобы скрыть улыбку.
Они продолжали мирно беседовать до полуночи. Ровно в двенадцать Малюля решительно поднялась:
- Пора ложиться, Миледи. Чтобы завтра глазки были ясные. Ты учись себя любить.
Год 1982-й. Соловых
Соловых возвращался с работы поздно. Он недавно нашел себе постоянное место - служил охранником на Черкизовском мясокомбинате. Туда он попал по воле случая.
Несколько месяцев Соловых трудился в полулегальном пункте ремонта автомобилей, расположенном на глухих задворках. Организовавшая этот маленький бизнес армянская семья занималась жестяными работами и покраской. Надо отдать им должное, мастера они были классные и к тому же не требовали у владельцев помятых машин никаких справок ГАИ о случившейся аварии. Соловых был там мальчиком на побегушках. Работа суетливая, бестолковая, отнимавшая массу сил.
Однажды, когда Соловых, как обычно, измотанный до крайности, брел домой вдоль высокого забора мясокомбината, он вдруг почувствовал мягкий, но ощутимый удар по голове. Соловых инстинктивно схватился за макушку, а когда отнял руку, то увидел на ладонях кровь.
Он испуганно взглянул на предмет, свалившийся ему на голову, а теперь лежащий под ногами, и чуть не рассмеялся. Это был здоровый, килограммов на пять, шмат говяжьей вырезки. Не требовалось большого ума, чтобы сообразить: мясо перебросил через забор кто-то из работников комбината. И тут его должен был подобрать сообщник.
Сообщник, однако, не появился. Может быть, его спугнул Соловых. Бывший участковый подобрал кровоточащее мясо, завернул его в газету «Советский спорт» и хотел было проследовать домой с неожиданным подарком судьбы. Но ноги сами вдруг понесли его к проходной. Охранник у турникета встревоженно посмотрел на Соловых.
- Ваше мясо? - спросил Соловых.
- Нет, - сказал охранник.
- Откуда знаешь?
- Если бы вы с мясом выходили - другой разговор. А раз входите, значит, не наше.
Возразить против железной логики охранника было нечего.
- Молодец, - сказал Соловых. - Я к директору пройду.
- Он отъехал.
- Тогда к заму.
- Он отошел.
- Что значит «отошел»? Помер, что ли? - строго спросил Соловых - А если нет, то как отошел, так и вернется.
- Закажите пропуск.
- Вот мой пропуск!…
Соловых ткнул мясо в нос охраннику и, когда тот отшатнулся, свободно прошел на территорию комбината.
Охранник врал - директор оказался у себя. И как раз обсуждал с никуда не отошедшим замом какие-то внутренние проблемы. Соловых, отмахнувшись от злобной секретарши, ввалился в кабинет.
- Пришел к вам с двумя новостями. С плохой и хорошей, - начал он с порога без предисловий. - С какой начать?
- Ну давайте с плохой, - ответил озадаченный директор.
- Воруют у вас мясо, - сказал Соловых, кладя свой кровавый сверток прямо на директорский стол. - Так и летает через забор.
Директор посмотрел на зама, который тоже был ошарашен.
- А хорошая новость? - спросил директор.
- А хорошая та, что воровству этому скоро придет конец. Правда, при одном условии.