- Поехали, Жанна! - махнул рукой Иванцов. Жанна запела «Рыжика».
- Мотор пошел! - объявил Алик, утвердив камеру на плече. Он начал с панорамы по переходу, потом перешел на спины людей, окружавших певицу. Наехал до среднего плана трансфокатором и, раздвигая толпу, медленно двинулся к Жанне.
Сняли несколько дублей с разными песнями, постоянно меняя точки и поправляя подсветки.
- Ну что, закрываем Голливуд? - сказал Иванцов.
- Пусть еще что-нибудь сыграет, - попросил Алик. - Я для перебивок лица поснимаю.
- Служи, Ахметка! - сказал Трофимов.
- Рад стараться!…
Они постарались на совесть, и после этого сам бог велел расслабиться в Доме журналистов. Айвенго, увидев их, взявших вчетвером курс на ресторан, промолчал. А из стихийной массовки раздались крики:
- А когда по телевизору показывать будут?
- Днями, - туманно ответил Иванцов.
В журналистском ресторане был полный аншлаг. Но для Иванцова с Трофимовым приволокли запасной столик и сервировали его по традиционной программе: коньяк, минералка, маслины, рыбное ассорти и телячий шашлык на ребрышках. Тут, кажется, все были знакомы друг с другом. К столику друзей то и дело подсаживались завсегдатаи с пьяными глупостями. Кто-то из глубины зала прислал бутылку шампанского и фигурно вырезанный ананас, внутри которого полыхал огонь. Трофимов, рванув пару рюмок, слегка захорошел и всем представлял Жанну как фантастическую певицу, которая вскоре даст шороха на эстраде. Журналистский народ понимающе посмеивался, поскольку Жанне не первой выдавались такие авансы.
Жанна не пила. Только делал вид. Она и без шампанского захмелела от всего происходящего. Ей все было в диковинку: и хмельное братание за столами, и разговоры, в которых звучали известные фамилии, и шутки, понятные только посвященному, и панибратское отношение официанток, звавших всех по именам. Они засиделись в Доме журналистов до половины третьего ночи. Аркадий Израилевич, маленький метрдотель, чуточку похожий на старого Чарли Чаплина, сидел с ними и все пытался петь цыганские романсы под гитару Жанны.
Потом Алик на своей машине развез всех по домам.
- Ахметка! - кричал Трофимов. - А ну вальсочком!
И Алик начинал закладывать виражи на пустых улицах, словно кружился в вальсе.
Остаток ночи Жанна пролежала без сна в своей комнатке, которую за гроши снимала у черта на рогах, на Веерной улице. Она чувствовала, что на этот раз в ее жизни произошло нечто по-настоящему значительное.
Но Иванцов и Трофимов больше не появились. Она ждала их вечер за вечером, стоя с гитарой в переходе. Наконец стало ясно, что судьба в который уж раз обманула ее.
Однажды Айвенго жестом подозвал Жанну к себе и спросил:
- Ну и что эти, с телевидения?
- Ничего, - сказала Жанна.
- Я же говорил - туфта. Ты глупостей не позволила?
- Нет.
- А смотреть на тебя жалко.
- Зато денег больше дают, - отрезала Жанна. Но петь в этот вечер больше не стала, ушла.
Все воскресенье она пролежала пластом. Только в понедельник к вечеру Жанна немного пришла в себя, взяла гитару и вышла на улицу.
Три девчонки возле подъезда уставились на нее, как на привидение. Потом подошли и робко спросили:
- Извините, мы тут поспорили… Вы Арбатова, да?
- Кто?…
- Жанна Арбатова. Мы вас вчера по телевизору видели.
- Меня?!
- Вас. Вы так классно пели!…
Только тут Жанна вспомнила, что тогда в Доме журналистов они вместе придумали ей звучный псевдоним - Арбатова. Она едва не выронила гитару из рук.
- Вы нам дадите автограф?
Жанна неверной рукой вывела на клочке бумаги свою новую, еще непривычную фамилию.
Годы 1977-1979-й. Миледи
Учиться любить себя, как советовала Малюля, у Миледи не было нужды. Поселившись у Малюли, она не оставила привычки ежедневно смотреться нагишом в зеркало.
Теперь ей было с кем себя сравнить. В доме у Малюли валялось множество иностранных журналов с голыми красотками, замершими на фото в соблазнительных позах. Миледи придирчиво рассматривала их и находила, что она ничуть не хуже.
Однажды ей попался совсем уж бесстыдный журнальчик с цветными снимками разнообразных пар, которые с упоением занимались сексом. Миледи с холодным интересом изучила причудливые позиции, искаженные страстью лица с закушенными губами и помутневшими глазами. Ничего в Миледи не дрогнуло, но она, как обычно, навсегда запомнила, как должно выглядеть ЭТО.
Малюля не торопила события, позволяя пока что Миледи нежиться в абсолютном безделье. Девчонка позже за все заплатит, и будет платить до конца жизни, но нужно подыскать ей солидного клиента. Этим Малюля и была озабочена.