Он тут же позвонил в Москву и выяснил, что Жанну там ждали не позже чем через пару дней. Он узнал, что для конкурса в Болгарии из наших песен была выбрана «Слезы шута», а это уже повлекло за собой участие Жанны.
За оставшееся время требовалось разучить еще какую-нибудь болгарскую песню, на выбор певицы.
Разумеется, никакого нотного материала с собой у них не было. «Настоящие мужчины» устроили общий сбор и на нем с грехом пополам вспомнили популярную когда-то болгарскую песню «Луна», которую так классно спел по-русски Ободзинский. По памяти записали мелодию и текст, Саша Бородкин за ночь сделал оркестровку для симфоджаза, под который Жанна должна была петь в Варне. Потом, забросив все остальные дела, Саша стал у рояля натаскивать Жанну.
К этому времени Жанна пела в программе целиком второе отделение, кроме финальной ансамблевой песни. В связи с ее отъездом второе отделение нужно было срочно делать заново. Бородкин пошел на это не дрогнув.
- Работали же мы как-то без тебя, - спокойно сказал он.
Жанна была ему за это благодарна до бесконечности. Другой бы на его месте такой вой поднял: я в тебя столько вложил, в какое положение ты ставишь весь коллектив! А Саша и глазом не моргнул.
Он сам отвез ее в аэропорт.
- Не сомневайся, - сказал он. - Ты там всех сделаешь.
Жанна поцеловала его в губы. Его ответный поцелуй заставил ее невольно вздрогнуть. Но Бородкин тут же повернулся и, не оборачиваясь, пошел прочь.
Год 1986-й. Зоя
Эта последняя поездка в ГДР была для Зои удачной. Ей удалось по дешевке купить у немцев большую партию трикотажа. Везла она и колготки, которые шли нарасхват, и перчатки из синтетической кожи, и еще множество всякой мелочевки. Весь ее багаж, как и у других челноков, помещался в брюхе «Икаруса». Под сиденьями оставляли только сравнительно небольшие сумки с самым ценным и пустяковыми сувенирами для таможенников.
Зое в автобусе не спалось. Мелькнул дорожный щит, извещавший, что до города Бяла-Под-ляска осталось всего два километра. А там уж почти рядом Брест.
Внезапно автобус просигналил и стал притормаживать. Зоя привстала и увидела впереди беременную женщину с поднятой рукой. Вид у нее был несчастный, и Зоя в душе похвалила шофера: молодец, что решил подвезти.
Автобус остановился. С тихим шипением открылась передняя дверь, и беременная поднялась в автобус. Она бросила быстрый взгляд на храпящих челноков и негромко сказала:
- Спасибо.
Дверь закрылась, но шофер почему-то не трогал с места. Зоя опять привстала: понять, что там происходит между водителем и беременной было нельзя.
А происходило вот что. Поднявшись в автобус, Ванда спокойно достала из-за пазухи «вальтер» Гадохи, приставила дуло к виску шофера и сказала все так же негромко:
- Тихо! Делайте, как я скажу, тогда все будет хорошо.
Шофер, сглотнув слюну, кивнул. Он не собирался лезть на рожон.
- Станьте на обочину. Заглушите мотор. Хорошо. Теперь надо включить фары.
Шофер точно выполнил указания.
- А сейчас откройте обе двери.
Едва двери открылись, Гадоха и его парни вскочили в автобус. Управиться надо было как можно быстрее, поэтому челноков растолкали без церемоний. Никаких объяснений не требовалось. «Вальтер», оказавшийся в руке Гадохи, был красноречивее любых слов. Парни без разбора ссыпали в мешки отнятое у безмолвных челноков имущество.
Зоя попала в такой переплет впервые, но почему-то ничуть не испугалась. Более того, когда один из парней выразительно посмотрел на нее, она вдруг показала ему фигу. Парень опешил только на секунду, а потом замахнулся. Но Зоя его опередила, ударив без замаха. Парень свалился в проход между сиденьями. Гадоха тут же сунул пистолет Зое под нос. Она чуть помедлила, улыбнулась и сказала со вздохом:
- Ладно. Ниц не зробишь пшез кошулю.
Потом она сама не могла понять, как всплыла в памяти эта фраза, не раз слышанная ею от отца Миледи, пана Мидовского. «Вальтер» в руке Гадохи дрогнул.
- Пани розумеет по-польску? - изумленно спросил он.
- Трохе, - ответила Зоя, выудив из памяти еще одно польское слово.
Продолжая таращиться на нее с изумлением, Гадоха опять спросил о чем-то. Кажется, что еще она знает по-польски.
Но знания Зои на этом были исчерпаны. Она уже собиралась развести руками, как вдруг ей вспомнилась еще одна фраза. Миледи говорила когда-то, что для поляков это вроде теста на знание их языка. Они с Жанной дурачились, стараясь произнести ее правильно. Фраза эта означала «Шмель жужжит в тишине». Набравшись храбрости, Зоя выпалила: