Филя ушла, затаив в душе черную злобу. Феликс буквально растоптал ее и за это должен был поплатиться. Месть Филя придумала очень простую. Она позвонила в отделение милиции, на чьей территории находился подвал, и, найдя человека, который согласился выслушать ее длинный рассказ, в ярких красках описала то, что творилось на «съемочной площадке» у Феликса.
Накрыть такой вертеп было для милиции милым делом. Ловить голых девок - это вам не рецедивистов выслеживать с риском для жизни. От желающих участвовать в операции отбоя не было.
В тот день на Феликса нашло озарение. Ему в голову пришло нечто, что должно было оставить далеко позади всех конкурентов. Срочно доставленная в подвал Миледи ничего об этом не знала. Феликс до последнего момента помалкивал, загадочно усмехаясь. Миледи накинула на голое тело халат, который всегда теперь брала на съемки, вошла туда, где стояла многострадальная кровать, и невольно попятилась.
На атласном одеяле развалился громадный дог мраморного окраса, вывалив розовый язык.
- А собака зачем? - спросила Миледи. - Я их боюсь.
- Патрик не кусается, - успокоил Феликс. - Он у нас джентльмен. Погладь его, не бойся.
- Зачем?
- Надо же тебе познакомиться с партнером.
- С партнером? - У Миледи подкосились ноги.
- А чем он плох? - сказал Феликс. - Ты не сомневайся, мы его с шампунем помыли. У него, знаешь, столько медалей, что генерал позавидует. Элита! По собачьим меркам - граф, не меньше. Где ты еще у нас графа сегодня найдешь?
- Ну уж это нет! - затрясла головой Миледи. - Это уж слишком. Лучше умереть.
Пустые глаза Феликса обдали ее холодом.
- Умереть - это просто. Ты даже не представляешь, как просто.
Оператор в джинсовой паре негромко кашлянул, давая Феликсу понять, что это уж явный перебор. Феликс отмахнулся от него.
- Ты будешь работать или нет? - спросил он у Миледи угрожающим тоном.
Она не успела ответить. В подвальную дверь, запертую на тяжелый засов, кто-то требовательно постучал. Феликс с помертвевшим лицом на цыпочках подкрался к двери и прислушался.
- Откройте! Милиция! - раздался нарочито грубый голос. - Считаю до трех - и ломаем дверь!
Феликс и оператор в панике заметались по подвалу, стараясь уничтожить следы съемок. Миледи лихорадочно натягивала на себя одежду. Патрик вскочил и оглушительно залаял. В дверь уже колотили ногами.
Оператор и Феликс перевернули кровать, за нее засунули камеру со штативом.
- Кассеты! - прошипел оператор.
На полке стояло штук пятьдесят готовых к продаже кассет. Страшнее улики не придумаешь. Феликс дрожащими руками стал запихивать их в большую сумку.
- И куда мы их денем? - спросил оператор.
- В окно!…
Феликс отодрал фанерный щит, прикрывавший узкое отверстие, похожее на бойницу, и обернулся к Миледи:
- Попробуй. Вдруг пролезешь.
- Я?
- Ты, ты!…
Феликс с оператором подсадили Миледи и стали пропихивать ее в бойницу. Тем временем дверь трещала под мощными ударами. Гибкость и стройность фигуры выручили Миледи. Ободрав в кровь локти и колени, она каким-то чудом сумела просочиться из подвала в темный двор.
- Кассеты возьми! - крикнул Феликс.
Миледи с трудом вытащила из бойницы тяжеленную сумку. В последний момент она услышала грохот рухнувшей двери, лай Патрика и звонкий мат милиционеров.
Миледи не знала этого района и шла наугад, пока не оказалась у горбатого мостика через Яузу. Вокруг не было ни души. Миледи зачем-то вытащила наугад одну кассету, а сумку сбросила с моста. Сумка мгновенно ушла под воду.
До дома Миледи добралась только к ночи. Рухнув в кресло, она с недоумением посмотрела на кассету, которую все еще сжимала в руке. Зачем она ее сохранила?
Позже Миледи поняла, что сделала это, повинуясь подспудному желанию увидеть себя на экране. Феликс этого не позволял.
На следующее утро Миледи отправилась в комиссионный магазин и выбрала себе самый дешевый видеомагнитофон. Но правильно подсоединить его к телевизору было не так-то просто. Только под вечер по чистой случайности все штекеры попали в нужные гнезда.
Миледи нажала клавишу «плей» и уставилась на экран. Сначала она не узнала себя в стройной голубоглазой красотке с пухлыми губами. Но когда та неопределенно улыбнулась, Миледи поняла: это она. Потом возле ослепительного женского тела, распростертого на кровати, появились двое мужчин и набросились на нее, как голодные псы на кусок мяса.
Миледи, глядя на экран, этих двоих как бы и не видела. Они ее не интересовали. Миледи следила за своим двойником, отмечая, что переживаемая страсть не портит ее прекрасного лица. Значит, даже на самом пике физического блаженства она умела оставаться красивой. Это следовало запомнить. Она и запомнила.