Соловых смешался с толпой, жадно ловя посторонние разговоры. Из них он узнал, что в «Белом доме» засели члены Верховного Совета во главе с Хасбулатовым и Руцким. Их-то и собирались оттуда выкурить сторонники президента. Защитники «Белого дома», по слухам, были отлично вооружены и настроены непреклонно, и их была не горстка, а несколько сотен. Накануне мэрия отключила в «Белом доме» электричество и воду. Защитники ответили совершеннейшей дичью: они устроили при свечах самодеятельный концерт, демонстрируя крепость духа и уверенность в своих силах. По телевизору, оказывается, уже успели показать по-шаляпински распевающего депутата Челнокова и Хасбулатова, который с нервным смехом примерял бронежилет.
Соловых колебался недолго. Его место было там, среди защитников «Белого дома», решивших поставить на место зарвавшегося президента. В той неразберихе, которая царила вокруг, пробраться в «Белый дом» не представлялось Соловых такой уж сложной задачей. Немного нахальства, умного риска, немного везения - и он добьется своего.
Тем временем Зоя, убедившись, что оставшийся товар надежно заперт, а шабашники рьяно взялись за ремонт, вернулась домой. Она не сомневалась, что муж, где бы он сейчас ни находился, появится к обеду. А пока что Зоя включила телевизор, но ничего о происходящем за стенами квартиры не узнала.
Показывали какую-то муть, глазу не за что зацепиться. Начался вдруг концерт, только песни все были старые, полузабытые. И пленка выгоревшая, вся в «дожде». Когда снимали такие концерты, Зоя еще пешком под стол ходила.
Она взглянула на часы - и ахнула. Уже около четырех, а Соловых все не объявляется. Может быть, вернулся в магазин и там выяснилось, что шабашникам чего-то не хватает для работы?
Должно быть, так и есть - но отчего же на сердце какая-то тяжесть?
Годы 1987-1990-й. Миледи
После разгрома подпольной видеостудии Миледи целый месяц просидела дома, не отвечая на звонки и выходя на улицу только по крайней необходимости. Но милиция, которой она так боялась, не добралась до нее. Феликс не выдал ни одной из своих «артисток». Благородством тут не пахло. Просто Феликс опасался, что они выболтают следователю всю правду.
Однако нельзя же было вечно отсиживаться дома. Когда Миледи уже начала задумываться, не вытащить ли опять из серванта карты «таро», она случайно услышала, что областной Дом моделей приглашает на просмотр представительниц прекрасного пола, мечтающих о профессии манекенщицы. В этом объявлении, составленном в витиеватых выражениях, ничего не говорилось о возрасте. И Миледи, приехав на проспект Вернадского, где находился областной Дом моделей, только там выяснила, что требуются девушки не старше двадцати лет. Она едва не повернула обратно. Ведь ей уже исполнилось двадцать семь. Но присмотревшись к толпе юных конкуренток, Миледи решила, что выглядит даже получше многих, и осталась.
Риск оказался оправданным. Ее точеная фигурка и полудетское лицо худсовету понравились. Мужчин особенно привлекла скрытая сексуальность, сквозившая в каждом ее движении и неопределенной улыбке. Вслух об этом никто не говорил, но, когда Миледи сошла с подиума, вопрос был уже решен. Ее взяли. Потом, правда, когда пришлось предъявить паспорт, возникла легкая заминка. Но в конце концов на возраст Миледи решили не обращать внимания. Раз уж ей удалось обмануть профессионалов, то о простых зрителях и говорить было нечего.
Новая работа пришлась Миледи по душе. Красоваться на «языке», как тут называли подиум, в разных туалетах по два сеанса в день было для нее как раз то, что надо. Ради этого можно вытерпеть и утомительные многочасовые примерки. Возникавшие время от времени мимолетные романы были необременительными. Более юные коллеги охотно приняли Миледи в свою компанию.
Пан Мидовский и Верунчик, пару раз нагрянувшие в гости к дочери, остались ею довольны. Они побывали на сеансах в Доме моделей и нашли, что никто Миледи в подметки не годится. Ее тогдашний ухажер, представленный родителям, трудился в МИДе, благоразумно не упоминая, что был там мелкой сошкой.