Глава третья
Бардак
Год 1991-й. Иванцовы Трофимов
Едва войдя в свою однокомнатную квартиру, которую она снимала на Чистых прудах, Жанна сразу же бросилась к телефону и набрала номер музыкальной редакции, давно уже переехавшей с Шаболовки в новый Останкинский телецентр.
- Будьте добры Иванцова или Трофимова, - попросила она.
- А они уже здесь не работают, - ответили ей.
- Как не работают?
- Их уволили. По сокращению штатов.
- Давно? - спросила Жанна, будто это имело какое-то значение.
- Да уж почти месяц.
- А где же они теперь?
- Понятия не имею.
Жанна в растерянности положила трубку. Она представить себе не могла, чем же так провинились Иванцов с Трофимовым, что их вышвырнули с телевидения.
На самом-то деле вины за ними никакой не было. Это было ясно всем, кроме самодура Саяпина, продолжавшего искоренять на телевизионном экране бородатых мужчин, женщин, осмелившихся надеть брюки, церковные кресты и голые коленки. Никакие ветры перемен Саяпина не коснулись. Он оставался фанатичным хранителем старой эстетики и старой идеологии. Это ему принадлежала идея устроить в Москве праздник искусств. Помпезное мероприятие, по мнению Саяпина, должно было продемонстрировать высокий моральный дух и нерушимую дружбу народов Союза, уже начинавшего трещать по всем швам. Кремль, естественно, поддержал такую инициативу.
И вот в Москву, как в былые времена, на всесоюзный слет муз и граций съехались оркестры, хоры и танцевальные ансамбли, чтобы разом на множестве столичных площадок восславить счастливую жизнь. Главная роль в этой акции, само собой, отводилась телевидению. Музыкальная редакция впряглась в круглосуточную работу. Особое внимание уделялось заключительному дню праздничной недели. Организацию и ведение восьмичасового живого эфира поручили Иванцову с Трофимовым. Они должны были вести рассказ о празднике, постоянно перемещаясь по Москве между четырьмя главными концертными площадками: Залом имени Чайковского, Дворцом спорта в Лужниках, Театром эстрады и Кремлевским Дворцом съездов, где в этот день выступали одновременно все звезды эстрады, кино и театра. Заранее были сняты на пленку десятки интервью для вставок в телетрансляцию. Впервые в разных местах Москвы разом работали четыре ПТС - передвижные телевизионные станции.
План восьмичасового эфира был расписан по секундам и неоднократно проверен, чтобы избежать накладок при стыковках.
Но накладок избежать не удалось. При таком количестве объектов соблюсти точный график было немыслимо. Это выяснилось сразу же, как только передача пошла в эфир. Где-то опоздал с выходом артист, где-то отказала осветительная аппаратура, где-то «вылетела» телевизионная камера, потеряв четкость изображения.
С первых же минут Иванцову и Трофимову пришлось выкручиваться, импровизируя на ходу. Им как-то удавалось сшить на живую нитку расползающуюся ткань программы, поскольку в просторном «ЗИСе», выданном им для стремительных бросков по городу, был установлен портативный монитор, по которому они могли следить за тем, что происходит в эфире.
Но при въезде в Кремль возникла заминка. У Боровицких ворот «ЗИС» остановила охрана. У техника, заведовавшего монитором, не оказалось пропуска во Дворец съездов. Об этом просто позабыли в спешке. Пока Иванцов с Трофимовым уламывали неприступную охрану, в эфире возникла катастрофическая пауза. С пульта в Останкино уже была включена ПТС, работающая в Кремле. По сценарию Иванцов и Трофимов должны были сказать несколько слов перед тем, как войти во Дворец, где концерт уже шел на полную катушку. Но они как раз в этот момент пререкались с охраной, а камера тупо показывала пустой кремлевский двор. Это было бы еще полбеды, но неожиданно перед камерой появилась расхристанная тетка в ватнике и резиновых сапогах.
Не подозревая, что ею сейчас любуются миллионы телезрителей, тетка, по-утиному переваливаясь, прошествовала через кремлевский двор с двумя ведрами, из которых при каждом шаге сыпался мусор. Весь пафос праздника был в одно мгновение уничтожен этим коротким планом, и последующий патетический комментарий Иванцова и Трофимова о красоте древнего Кремля, восхищающей иностранных гостей, прозвучал совершенно издевательски.