Упав и болезненно скорчившись за остатками станины двигателя, примарх рассматривал сцену. Ангар выходил на кратер, который бойцы «Сигмы» видели на гололитическом изображении. В самом центре, словно обвиняющий перст, торчал черный шпиль пилонной матрицы.
— Мы потеряли Зантина, — сообщил Сетебос, указывая на недвижное, закованное в броню тело.
С одной стороны шлема у легионера находилось аккуратное отверстие от болта.
— У Яника по крайней мере два отделения легионеров-снайперов, они прячутся на склоне кратера. Снайперских позиций тоже не оказалось на плане.
— Что с Ксалмагунди? — спросил Омегон.
— Она с Волионом и Браксом в кратере, — ответил ему Крайт.
— Еще кое-что, мой повелитель, — начал Исидор.
— Говори, — отозвался Омегон.
— Капитан Ранко и «Химерика» опаздывают. Сильно опаздывают. Вокс-связи с ними нет.
— Проводи меня к Ксалмагунди, — приказал примарх.
Шагая впереди с обнаженным клинком, Сетебос пробирался между крупными скалами и обломками реголита. Омегон шел следом, все еще придерживая рукой искромсанный болтами живот, Крайт и Исидор, ведя огонь на подавление, двигались рядом.
Наверху Омегон заметил то, из-за чего его автосенсоры с трудом настраивались за пределами шахты лифта. Здесь был отнюдь не вакуум. Вверху, заполняя неодолимым золотым сиянием небесный свод, яростно пылала корона звезды Октисс. Генераторы фазового поля были единственным щитом между отделением «Сигма» и интенсивной радиацией звезды.
Еще два сгустка лазерного огня пролетели мимо Омегона, и он тихо поблагодарил слепящий блеск Октисса — не будь его, снайперы Яника без особых сложностей сняли бы их всех.
Спустившись во впадину, Омегон и легионеры нашли Ксалмагунди. Волион сидел рядом с псайкером, целясь из болтера поверх ее плеча. Бракс тем временем недовольно ворчал под нос — он сидел за валуном, который слишком часто привлекал к себе внимание легионеров-снайперов.
Ксалмагунди стояла на коленях на реголите, погрузив пальцы глубоко в песок и пыль. Она получила обратно свои тонированные очки и теперь могла смотреть сквозь них на ослепительные небеса. Бледная кожа блестела от пота, выступившего от усилий изменить траекторию астероида и отправить «Мрак 9-50» прямо в объятия 66-Зета Октисса.
Выглядела псайкер плохо. Черные слезы стекали по щекам.
— Волион, каков прогноз? — спросил Омегон, скользнув на дно осажденной снайперами впадины.
— И траектория, и скорость вполне подходящи, мой повелитель, — ответил ему легионер. — «Мрак девять-пятьдесят» вместе с пилонной матрицей идет прямо в звезду.
— Омегон? — прохрипела Ксалмагунди. — Это ты?
Примарх пересек впадину и опустился на колени рядом с псайкером.
— Да, это я.
— Вот проклятье, не вижу, — сказала подземница, поток черных слез продолжал струиться по ее бледным, будто фарфоровым, щекам. — Я ослепла.
— Ты справилась, Ксалмагунди, — отозвался примарх.
— Очень хорошо. Твои люди меня восстановят? — спросила псайкер. — Они могут вернуть мне глаза?
Омегон протянул Сетебосу руку. Сержант на миг впился в примарха взглядом, а потом протянул ему болт-пистолет.
— Они сумеют восстановить тебя, Ксалмагунди, — пообещал Омегон.
Эхо выстрела прокатилось по кратеру. Хрупкое тело девушки упало на песок и щебень. Уцелевшие воины отделения «Сигма» уставились на Омегона.
— Мой повелитель, разрешите высказаться свободно, — попросил Сетебос.
Омегон устроился во впадине, его бронированные колени глубоко погрузились в пыль.
— Разрешаю, сержант.
— Мне кажется, это расточительство, — сказал ему Сетебос. — Возможно, она бы еще пригодилась легиону.
— Мне кажется, это сентиментальность, которая и впрямь расточительна, — возразил ему Омегон. — Прежде у меня сложилось мнение, что ради своего легиона ты сделаешь почти все. Почти всем пожертвуешь ради победы.
— Мое поведение во время этой миссии нельзя истолковать иначе, — согласился сержант. — Однако не было никакой нужды казнить девочку.
— Она была расходным материалом, сержант, — возразил Омегон. — Как и все мы. Проходные пешки в большой игре.
— Где «Химерика»? — осторожно спросил Исидор. — Где капитан Ранко?
После паузы Омегон расстегнул зажимы шлема и бросил его в пыль.
Перед глазами Сетебоса и всех легионеров отделения «Сигма» предстал Шид Ранко собственной персоной. Легионеры недоверчиво уставились на капитана.
— Большая игра, — повторил Ранко.
Капитан все еще чувствовал кровь своего примарха. Омегон смешал малое количество этой живительной влаги с вином, которое они вдвоем выпили на «Ипсилоне» — дар примарха, его благодарность и вместе с тем — много большее. Он ощутил воспоминания и познал тайны своего генетического прародителя: первые годы, проведенные близнецами на далекой родной планете, замыслы и путь к верховной власти, парадоксальный восторг и ужас чужого видения, постепенное, в течение грядущих лет осуществление необходимого…