Прямо сегодня. В Даврахе. Где? Без разницы, можно в «Мангустине» часов в шесть.
Виктор не возражал. Действительно, какая разница, где? Он просто очень хотел ее снова увидеть. И поговорить по душам. Мердок сделал все, чтобы хоть временно, но убрать это хреново заикание. Поклялся, что на несколько недель, как минимум, хватит. А там что-нибудь придумаем.
Сафира растерянно остановилась посредине зала, застыв прямо с бутылкой в руке. Где Лейла? Где Ойген с Маленой? Ушли за кулисы? А где тут вход? У кого спрашивать? Как назло, никого из официантов не было. В полной растерянности она обернулась к ближайшему столу и увидела… Виктора Коннора. Сидящего в полном одиночестве.
От неожиданности ей отказало чувство реальности. Она открыла рот, не зная, что сказать.
Тот посмотрел на нее без малейшего интереса, вежливо улыбнулся и сообщил:
— Спасибо, милая, я не пью. Предложи кому-нибудь другому, — и отвернулся, ища глазами что-то свое.
Сафира стушевалась и быстрыми шагами пошла к сцене, надеясь там разобраться, где искать друзей.
Она как угодно представляла себе первую встречу с этим человеком. Что произойдет это, как минимум, в столице, а не в заштатном Даврахе. На каком-нибудь великосветском приеме, где Венсан представит ее как восходящую звезду театра. Что он склонится к ее руке для галантного поцелуя, а в самых радужных мечтах — окажется словоохотливым и хорошо разбирающимся в искусстве.
Но она точно не думала, что это знакомство будет таким… дебильным. Он просто принял ее за официантку и даже не заметил!
Сафира ощутила болезненный укол досады. Она сменила имя и даже мир. Выиграла конкурс, поступила не в последнюю академию, получила статус серебряного студента! Но все равно была и осталась… никем. Потому что самый красивый мужчина, которого ей доводилось видеть, смотрел на нее, как на предмет интерьера. Как на статую, которая загораживает ему обзор.
И хорошо, что сегодня не нужно ни на сцену, ни в обязательном порядке раскланиваться с местной элитой. А еще вина дали. По крайней мере, можно напиться с Лейлой и попробовать забыть про все эти дурацкие радужные мечты.
Ужасно хотелось плакать. От обиды и несправедливости мира.
Тасита присела за столик, не здороваясь. Предельно вежливая, с дежурной улыбкой на лице. Такая, какой могла бы быть в статусе его коллеги. Если бы между ними не было ничего, кроме обычных деловых отношений двух агентов охранки.
— Спасибо, что дала мне шанс, — Виктор понимал, что с эмпатом бесполезно делать вид, что не нервничаешь.
— Шанс на что? — удивилась Тасита.
— Объяснить то, что я сделал.
— Твоя мама уже все объяснила. Не стоит за меня беспокоиться, — девушка смотрела ему в глаза так, что от этого пронизывающего взгляда становилось холодно. — Я тебя простила. И понимаю, почему ты так поступил. Но между нами все кончено. И у слова все есть совершенно конкретное значение. Никаких больше шансов.
— Послушай, — он взял ее за руку. Тасита не стала ее отдергивать. Просто в ее фоне появилась такая обида и презрение, что Виктор смутился. — Прости. Я просто хочу, чтобы ты знала. У меня действительно были на это причины.
— Я знаю. Но теперь это уже неважно. Будь счастлив.
Виктор все понимал. Он прикоснулся губами к ее пальцам. В знак смирения с ее решением. Тасита вздрогнула. И, немного помедлив, высвободила руку, а затем провела по седой пряди в его волосах.
Сафира, наблюдавшая за этой сценой, разревелась, не в силах больше держаться. Лейла молча обняла ее, понимая всю серьезность момента.
Только в романтических сказках красивые мужчины покорно дожидаются, когда явится главная героиня — вся такая прекрасная. В реальности, пусть и насквозь пропитанной магией, таких как Виктор Коннор и тот красавчик, лорд Райвен, разбирают еще щенками. Правильно Сорока сказала, никаких шансов.
Триединая империя, Джалан
Район Хеске, компаунд «Зеленый жемчуг»
Джа расположилась на лоджии, упав в объятья мягкого пуфика, больше похожего на большую подушку. Под босыми ногами лежал теплый ворсистый ковер. Осенний воздух уже стал ощутимо прохладным, привычного домашнего наряда в виде легкого халата и шорт уже не хватало. Поэтому пришлось закутаться в плед, чтобы продолжать сидеть на балконе. Душа требовала свежего воздуха и банальных звезд над головой, уж насколько их можно было рассмотреть с двенадцатого этажа в густо заселенном мегаполисе.
Гаральд опаздывал уже на полчаса — и это действовало на нервы.