Сев, набрала воздуха побольше. Задержала дыхание, чувствуя как щёки наливаются кровью и становятся пунцовыми. Это так заметно на её светлой коже…
Когда дверь со стороны водителя хлопнула, Кристина вздрогнула.
— Поехали, — понуро прокомментировал Никита, заводя двигатель. — Доедем быстро. Пробок нет.
Стас не мог отвести взгляд от её профиля. От розовых щёк и губ, которые она то и дело покусывала.
Хотелось протянуть руку, чтобы обвить талию и притянуть её поближе к себе. Эта тачка… слишком просторная для них. Хотелось оказаться в консервной банке, чтобы теснить друг друга. Чтобы почувствовать её запах и дыхание. Наверняка прерывистое.
Сколько времени прошло с их последней встречи? Месяцы. Месяцы, за которые он из шкуры лез вон, чтобы встать на ноги. Чтобы продвинуться хоть миллиметр. Чтобы не чувствовать на себе жалостливый взгляды окружающих. Реабилитация стала для него настоящим испытанием. Изо дня в день. Лечебная физкультура, дыхательная гимнастика, массажи, иглоукалывания, электроимпульсная терапия. Куча долбанных колёс, от которых его уже тошнило.
Откровенно говоря, он готов был дерьмо сожрать, если бы это помогло.
Но… он и без последнего справлялся. На удивление лечащего врача, да и всего персонала, находившегося всё это время в непосредственной близости, у него получалось.
Почему?
Возможно, именно ОНА стала причиной. Цель, которая заставляла его идти вперёд. Не буквально, конечно. До этой стадии он ещё не дошёл. Но уже близок. Потому что к ногам пришла чувствительность. И, пожалуй, именно этот день он теперь считал своим днём рождением. Не тот, когда он, лёжа прикованным к кровати, задувал свечи в конце зимы. А именно тот, когда вдруг в пальцах на ногах почувствовал едва уловимое покалывание.
Но пока что он в кресле. Всё ещё в кресле.
— Как тебе новая тачка, Холод? — Никита первым нарушил молчание. — Борзая, да?
— Самое то, — тихо ответил, не сводя с глаз с Кристины. — Встану на ноги — обкатаем вместе.
— Уже обкатали одну, — добавила Таня, хмурясь.
— Тань, — Никита протянул руку, опуская ладонь на бедро блондинки и мягко сжимая то. — Хорош…
Молча поджав губы, Татьяна обернулась. Посмотрела на Кристину, затем на Стаса, и тяжело вздохнула. Включила фоном музыку, надеясь. Что это хоть как-то поможет снять напряжение в салоне.
Стас перевёл взгляд на руки Кристины, прижимающие к животу небольшой рюкзачок. Сразу заметил побелевшие костяшки.
— Привет. — Так тихо, что сам едва слышал собственный севший голос.
Тина, взгляни на меня.
И это "привет" мягкой прохладной волной стекло вдоль позвоночника. Задержалось в области пояснице и окатило там всё жаром. Проведя языком по губам, она искоса посмотрела на его ноги. Казалось, что они крепко стояли и уверенно держались не расходясь в стороны и не заваливаясь. Он ВООБЩЕ не казался ограниченным в своих возможностях…
Пересилив себя, она медленно повернула голову. И… делать вид, что всё в порядке стало абсолютно невозможным.
Сердце заколотилось с бешеной скоростью. Перекачивая кровь, оно буквально вибрировало в груди. Рвалось наружу, ударами пробивая себе путь. Часто задышав, Кристина снова укусила губу. Несколько раз моргнула, будто всё происходящее ей могло просто показаться.
— Ты как? — его губы слегка разошлись, обнажая белоснежные зубы. И даря ей улыбку, от которой перед глазами всё мутнеет.
— Прекрасно, — опустив приветствие, она всё же попыталась взять себя в руки.
Не так она представляла себе их встречу. И уж точно не при свидетелях.
— Я рад, — качнул головой и провёл ладонью по лицу, стирая с него глупую улыбку. Его рожа, должно быть, светилась за километр.
— О чём поговорить хотел? — Сглотнув нерешительность, всё же нашла в себе смелость.
По его изогнутым чёрным бровям, догадалась, что он е понял её.
— Никита говорил, что ты хотел перекинуться со мной парой слов. Или ты просто решил прокатиться?
— И то, и другое.
Я скучал. Сука… как же я скучал! Это даже словами не передать! Я с ума сходил, представляя раз за разом нашу встречу. Переосмысливал. Включал голову, чтобы понять: как с этим справиться? Как? Что сделать, чтобы вернуть тебя себе?!
И вот сейчас… смотрит. И все слова куда-то исчезли.
Она рядом. И она уезжает.
— Я провожу тебя. — Проговорил, останавливая взгляд на её потрясающего цвета глазах. — Ты не против?
Глава 27
Когда Никита и Таня покинули салон, Кристина невольно напряглась. В голову тут же нахлынули воспоминания о тех моментах, когда они оставались наедине. Страх, боль, злость, недоверие… всё это и многое другое, что он заставлял её испытывать в своём присутствии, молниеносно ворвались с теми фрагментами их взаимоотношений, которые хотелось бы забыть. Но…
— Я хотел увидеть тебя, — его взгляд застыл на поджатых губах Тины. — Ты не должна дрожать от страха.
— Я и не дрожу, — казалось, что задетая гордыня вынудила её повысить голос на пару октав. — Я не боюсь тебя, Стас. — И дело даже не в твоей… ограниченности. Даже когда ты окончательно поправишься. Я просто больше не боюсь. Я прошла закалку. Смятение… скорее именно это я сейчас испытываю.
Вот. Она сделала это. Как и хотела. Это не совсем то, что она хотела сказать, но всё же. Главное — не молчать. Иначе он это интерпретирует по-своему. Сумеет вывернуть так, что обратно не завернуть.
— Ты не поверишь, — усмехнувшись, затылком коснулся подголовника и прикрыл глаза, — но это последнее, чего бы я хотел. Твой страх. Я не хочу, чтобы ты меня боялась.
— Тогда чего ты хочешь? Столько времени прошло. — Глядя на то, как подрагивают его чёрные пушистые ресницы, отбрасывая тени под глазами, она заметила ещё большие изменения. Он похудел. Сильнее, чем в момент их последней встречи. — Ты должен был выкинуть всё из головы. Как это сделала я.
Ей бы очень хотелось, чтобы эти слова оказались правдой.
— Ты? — Стас медленно повернул голову, не отрывая ей от подголовника. Открыл глаза и тут же наткнулся на изучающий взгляд рыжей. Что-то кольнуло под рёбрами. И ему показалось, что не у него одного. Потому что Тина, словно обжегшись, встрепенулась и попыталась разорвать зрительный контакт. — Не отворачивайся.
— Всё это бессмысленно, Стас, — задержала взгляд на его лице. — Это… не несёт с собой ничего хорошего. Ты же это понимаешь. Это боль. Самозабвенно зарываться в это с головой… ты этого хочешь? У нас ничего не получится. И даже если бы начали с другого — вряд ли бы получилось. Мы слишком разные. Совершенно. Твоя реальность в корне отличается от моей. И это ты тоже понимаешь.
— Прости меня, Тина. — Хрипотца в голосе заставила тихо откашляться. Резко выдохнув, он протянул руку, неожиданно переплетая свои пальцы с её. Попытка вырваться…
Нет. Нет, я не могу. Я лучше пальцы себе переломаю, чем отпущу.
— Стас, — замотав головой, она закрыла глаза и опустила голову, пряча лицо. — Я же говорила, что простила. Я простила тебя. И хочу, чтобы ты… отпустил. Это становится ненормальным.
— Ненормальным, — повторил Холодный, кивая. — я давно не считаю себя нормальным. И ты… ты лишнее тому подтверждение.
— Может, это тоже надо лечить?
— Может. — оттепель. Это именно то, что он чувствовал в эти секунды. Не смотря на слова, произнесённые ею. Стоило лишь прикоснуться к своему наваждению, и корка льда, покрывшая его с момента их последней встречи, начала таять. Медленно и мучительно сладко. — Это, наверное, смешно будет звучать… но я всё осознал, Тина. Всё. Каждый шаг, сделанный в твою сторону. Этого больше не повторится. Я, — он перевёл дыхание, и свободной рукой помассировал шею, нервничая. — я встал только из-за тебя. Тут, — указательным и средним пальцами постучал по виску, — только ты. Все эти месяцы только ты. Ты понимаешь? Что это? Потому что я ни хрена не понимаю. Я, блядь, даже не могу себе объяснить, почему не могу выкинуть тебя из башки. И я просто прошу у тебя шанс. Просто… хотя бы надежду. Не лишай меня её.