Ворота вели в туннель почти двадцати метров в длину.
– Толстые стены – чтобы не пускать Предтеч? – спросил я у Геймлпара.
Он покачал головой, опираясь на палку и вглядываясь во мрак туннеля:
– Другие города, бродячие банды… Люди еще до моего рождения веками были сами по себе.
– Война и грабежи, – подытожил я.
Старик кивнул мне и повернулся к Винневре, которая набиралась храбрости, чтобы войти в туннель.
– Ты по-прежнему уверена? – спросил он.
Девочка упрямо расправила плечи и побежала вперед, чтобы поскорее преодолеть тьму.
Геймлпар вновь посмотрел на меня усталыми глазами:
– У Леди свои пути.
Мы последовали за Винневрой, и я рассказал, какие выбрал слова для описания перемещений по колесу. Мы вышли из туннеля, миновали другие разбитые ворота и очутились в узком переулке, идущем вдоль стены и отделяющем большинство зданий от нее.
Старик внимательно слушал меня. Когда я закончил, он произнес:
– Восток, запад, север, юг… новые слова. У нас это зовется «по вращению», «по свету», «поперек». Полагаю, это одно и то же. Винневра не бывала так далеко, чтобы пользоваться старыми словами. Новые тоже сгодятся.
Над нами нависал парапет, протянувшийся поверху между каменными башнями, стоявшими по бокам ворот. Похоже, охранникам было важно иметь круговой обзор.
– Война, – сказал я. – Леди всегда позволяла нам драться.
Геймлпар приподнял губы в щербатой ухмылке.
– Везде, где есть свобода, найдется место и войне, – сказал он. – Мы завидуем, ненавидим, сражаемся, гибнем.
– Так было до того, как мы встретили Предтеч? – спросил я.
Старый дух промолчал.
– Наверное, – ответил Геймлпар. – Может, и у Предтеч тоже. Но кто осмелится спросить их?
Винневра оглянулась на нас.
– Не отходите далеко от меня, – сказала она. – Нам не стоит здесь задерживаться. – Она осмотрелась, насупившись, а затем снова отбежала, как молодая лань.
Вам наверняка доводилось видеть чудеса архитектуры на знакомых мирах – на сегодняшней Земле, к примеру. А я видел великие чудеса – точнее, их руины – на Чарум-Хаккоре. Они говорили о том, сколь гениальны были люди до войны с Предтечами. Однако этот старый город напомнил мне Маронтик, разве что он был окружен более толстыми стенами.
Окрашенные грязью дома имели не более трех этажей, причем верхние этажи соседних домов почти смыкались над узкими грунтовыми или мощеными улицами. Второй и третий этажи опирались на ветхие балки, выходящие из стен, – строевой лес, без сомнения, добывался в близлежащих лесах, пока от тех не осталась лишь чахлая поросль.
Я предположил, что город когда-то был крупнее, чем Маронтик, хотя о его истинных размерах судить было трудно. Хотелось бы взглянуть на него сверху и увидеть расположение всех улиц и кварталов.
С корабля Дидакта, прежде чем нас с Райзером поместили в пузыри, мы рассматривали целые планеты, чьи города казались крохотными пятнышками. Тогда это было для нас открытием.
Старый дух никак не реагировал на это примитивное, с его точки зрения, желание составить карту. Я даже не знал, что больше раздражало – его комментарии или молчание.
Углубляясь в извилистые переулки, Винневра, казалось, теряла уверенность в своих гейсах и в чувстве направления. Несколько раз она разворачивалась и вела нас назад. Однако я заметил, и Геймлпар, без сомнения, тоже, что мы приближались к диагонали, на которую она указала в самом начале и которая, по моим прикидкам, отсекала треть старого города.
Из низких овальных дверных проемов на нас смотрела темнота. Стояла тишина, нарушаемая лишь скорбно стонущим ветром. В некоторых окнах повыше по-прежнему свисали, словно опущенные веки, занавески из грубой ткани. На улицах валялись брошенные последними обитателями вещи: сгнившие сандалии, грязная и рваная одежда, сломанная деревянная утварь – и ни следа железа или другого металла. Все ценное было растащено, остались лишь стены.
Это означало, что мы не найдем ни запасов еды, ни чего-то хотя бы отдаленно похожего на сокровище. На ум пришла печальная мысль о Звездорожденном и о нашем общем поиске сокровищ. Ну и кто из нас оказался самым наивным?
Ты привязался к этому Предтече.
– Не совсем, – ответил я духу. – Мы вместе путешествовали.
Это не преступление. Когда-то и я испытывал привязанность к воину-служителю, охотясь за его кораблями и уничтожая его истребители. Ни одна из моих возлюбленных не вызывала у меня столь сильного интереса.