Может. Джек поёжился: перед глазами встали клетки на невольничьем рынке. Пожалуй, он поторопился, обрадовавшись собственной живучести. Вот уж чего он точно не хотел — это получить метку с именем хозяина на виске и тяжёлые кандалы на щиколотках.
Кое-как сев, он подтянул ноги к груди. Пить хотелось нестерпимо. Джек покосился на стоящий у ложа кувшин и тут же отвёл взгляд. Раз он жив, значит, разбойникам это выгодно. За него платить никто не станет: семье наплевать, его отряд, скорее всего, перебили, да и нет у солдат таких денег, что обычно просят за жизнь принцев. С Марией он тоже не успел настолько сдружиться, чтобы его жизнь хоть что-то для неё стоила, так что и тут рассчитывать на помощь не приходилось. А у самого Джека ничего не было. Смешно сказать — нищий принц. Но правда оставалась правдой: не нажил он богатств.
В свете этих размышлений прошлая жизнь вырисовывалась не очень радужной, а про будущее Джеку и думать не хотелось. Он не станет рабом, лучше повесится на собственном поясе. И не пойдёт постельной грелкой к кому-нибудь из бандитов, явно позарившихся на его смазливое личико: если потребуется, Джек Бенджамин зубами в глотку вцепится, защищая свою сомнительную в данных обстоятельствах честь.
***
Брок заглянул к пленному принцу. Тот сидел на шкурах и о чем-то думал.
— Привет, высочество, — поприветствовал его Брок. — Очухался? Пойдем, покажу тебе отхожее место, купальню, да и жрать пора.
Опасливо покосившись на похитителя, Джек решил не спорить — дольше проживёт — и молча поднялся. Усложнять себе жизнь, кидаясь на первого, кого увидел, он не собирался. Для начала нужно было понять, что от него хотят, где он находится и можно ли отсюда хоть как-то сбежать. Можно было, конечно, попробовать подружиться со своим провожатым, но Джек не знал, какое место в банде он занимает.
Команда наемников сидела за общим столом в большой пещере. У стены полыхал очаг, на столе красовались жареный кабан и кувшины с элем. Наемников было не так чтобы много, человек пятнадцать. Во главе стола на грубом стуле с высокой спинкой сидел вожак. Он кивнул Джеку, приветствуя, затем повернулся к одному из наёмников.
— Роллинз, поделись с нашим гостем кинжалом. Ваше высочество, садитесь есть.
Высокий хмурый мужик с косящим левым глазом протянул Джеку непримечательный, но из хорошей стали кинжал рукояткой вперед. Другой мужик, похожий на бритого медведя, пододвинул к Джеку простую кожаную кружку и налил в неё эля.
Моргнув, Джек потряс головой. Он совершенно не понимал, что, Рогатый раздери, происходит. С ним почему-то обращались не так, как положено поступать с пленными. Не держали на хлебе и воде, не били, не запирали. С ним вообще ничего не делали, даже позвали за общий стол, да ещё и вручили оружие. Джек, конечно, не обольщался, что сможет положить всех, но уж продать свою жизнь подороже точно сумеет. Или это какая-то проверка?
Забрав нож у здоровяка, Джек осторожно сел на свободное место и покосился на главаря.
Было в нём что-то до боли знакомое: в развороте плеч, ямочке на подбородке, в хитром прищуре глаз, причудливом абрисе подрагивающих, будто от тщательно сдерживаемой улыбки, губ.
Наёмники ели горячее мясо, запивали элем, перешучивались друг с другом, совсем как обычные воины. Брок сидел по правую руку от Баки и присматривал за пленником. Принц был хмур и угрюм, жевал жесткое мясо и явно не понимал, чего от них ожидать. Брок и сам не понимал. Он уже давно привык к тому, что Баки ни с кем не откровенничает, даже с Броком, который был его возлюбленным не первый год.
Баки потрепал его по плечу, и тут Таузиг глотнул еще эля, стукнул кружкой по столу и запел:
— Давайте резать свинью! Давайте резать свинью! Соберемся радостно, выпьем пива и дружно зарежем свинью!
Остальные подхватили. Брок усмехнулся. Парни расслабились. Сейчас возьмут свою долю в общей добыче и отправятся кутить.
— Приведи принца ко мне на смотровую, — негромко сказал Баки. — Сам поедешь с парнями?
— Нет, — покачал головой Брок. — Ты же знаешь, я скупая жопа. Кроме того, зачем мне городские девки, если у меня есть ты?
«Смотровой» Баки называл площадку над водопадом, с которой открывался великолепный вид на лес. С одной стороны зоркие глаза Баки видели далёкие горы, над которыми весной, когда начинал сходить снег, и в самые жаркие августовские дни кружили драконы; с другой — такой же далёкий океан. Со всех остальных сторон был лес: тёмный, густой, непроходимый, полный дичи и волшебных трав. Баки знал, что в трех днях пути к востоку водятся единороги, а в болотах на западе живут радужные змеи, мясо которых позволяет от рассвета до заката дышать под водой.
Джек вздрогнул, когда бандиты запели. Хотелось вжать голову в плечи, стать как можно более незаметным, крошечным, но спина против воли оставалась прямой, да и военная выучка не позволяла так просто покориться. Когда наёмники начали расходиться из-за стола, Джек недоумённо огляделся. И это всё? Однако когда рядом с ним как из-под земли вырос недавний провожатый и взмахом руки предложил следовать за собой, Джек не колебался ни секунды — поднялся со своего места, незаметно припрятав в рукаве кинжал.
Они долго шли выбитыми в скальной породе коридорами; мимо таких же, как та, в которой поселили его, пещер, вполне обжитых, заставленных всякими мелочами; мимо тёмных провалов других ходов. Но место, куда его в итоге привели, искупало любые неудобства. Джек никогда за всю свою жизнь не видел такой величественной красоты. Замерев перед раскинувшейся насколько хватало взгляда далью, он не сразу заметил, что остался один.
Баки поднялся на смотровую, когда начало вечереть. Он нес с собой плащ. Накинул его на принца, оправил на широких плечах синюю ткань.
— Самое прекрасное место из всех, что я знаю, — сказал он. — Вон там, — он указал на далекие горы в белых снеговых шапках, — иногда танцуют драконы. Когда ветер оттуда, — он кивнул в сторону далекого океана, — пахнет морем. Весной лес цветет алым и голубым, и тогда здесь пахнет медом. Лесные пчелы собирают его. Алый мед пьянит и утоляет печали. Синий мед излечивает раны и погружает в сон.
— Красиво, — признался Джек, не в силах оторвать взгляда. — Очень красиво и свободно.
На плечи давила усталость тяжёлого дня, сердце никак не хотело успокаиваться, частило, подскакивая к глотке. Джек привычно закутался в плащ, пусть и чужой, вдохнул терпкий запах незнакомых трав.
— Зачем я вам? Почему вы меня не убили? Отец вам заплатил за мою смерть.
Баки рассмеялся.
— Твой отец не любит изъясняться прямо, — сказал он. — Он заплатил нам лишь за то, чтобы ты не доехал до своей невесты. Ты не доехал. Сделка завершена. Все честно. Твои люди живы. Думаю, они уже добрались до обжитых мест. Ты же — останешься с нами.
Джек скосил глаза. Главарь бандитов не казался ему сумасшедшим, а значит, был дураком. Никто никогда не станет рисковать своей головой, обманывая Сайласа Бенджамина, не зря же его боялись соседи. Сайлас знал всё и обо всех. Но мало кто догадывался о причине такой выдающейся проницательности короля. Только самым приближённым было известно о зрячем камне, хранящемся на верхушке самой высокой башни. Сайлас часто запирался в комнатушке наверху, вынюхивая, подглядывая за соседями. Джек нисколько не сомневался: отцу не потребуется много времени, чтобы найти его и прислать по души горе-бандитов кого-то более жестокого.
— Зачем я вам? Продать? Стребовать выкуп? — стараясь сохранять присутствие духа, спросил Джек.
— За тебя не дадут выкупа, и ты не породистый жеребец, чтобы тебя продавать, — ответил Баки. — Не беспокойся. Тот волшебный камень, с помощью которого твой отец подглядывает за всеми, сюда не дотянется. Его сделал тот же колдун, который одарил меня этим, — Баки протянул вперед железную левую руку, — и мне отлично известны пределы возможностей короля Сайласа. Скажи, ты когда-нибудь слышал о Синем лесе и Черных скалах в нем? О Драконьих горах?