Расхохотавшись, Джек отломил кусок от сдобной булки.
— А ты, приятель, не пропадёшь. Посмотрим, буду разбираться во всём по порядку, так что уж, извини, быстро не будет. Расскажи, что сейчас в городе слышно. Скорее всего, уже каждая собака знает, что я в столице.
— О да, все знают, — кивнул Фио. — Тебя же видели на въезде в город, тут многие помнят тебя в лицо. Все волнуются и надеются на лучшее. Насчет королевского бастарда — я приставил к тому дому пару уличных мальчишек, они за кормежку и монетку смотрят за всеми, кто там входит-выходит, да еще и по поручениям бегают. Женщину зовут Хелен Пардис, она откуда-то с дальнего юга, не из Гильбоа, ее сына — Сет. Мальчик очень много болеет, проболел всю зиму, лекари не знают, что у него за недуг. Король за всю зиму ездил туда всего раза три. Все три раза днем и не более чем на час.
— Сайлас всё такой же любящий отец, — усмехнулся Джек, помешивая сахар в чашке. — Фио, всё начнётся в полдень. Все, кто нужен, предупреждены. Хочу, чтобы и ты был в курсе. И спасибо.
— Если король откажет тебе в твоем праве, город взбунтуется, — серьёзно сказал Фио. — Слухи ходят, народ волнуется.
— Надеюсь, обойдётся малой кровью, — заключил Джек. — Таузиг и Урис останутся с тобой, если вдруг что. Береги себя.
Джек проводил Фио, обнял напоследок.
Тревожное чувство поднималось в груди, будто бы перед бурей. И вроде небо чистое, высокое, а дышать тяжело, и понимаешь — сейчас грянет.
Облачившись в свой китель и вооружившись, Джек спустился вниз, где уже ждали готовые начать войну по одному его знаку Брок с Баки, родные, любимые, правильные. Люсинда сидела в карете вместе с Мэй и, поджав красивые пухлые губы, смотрела так, что у Джека всё нутро сжалось. Так могла смотреть только королева, его королева.
========== 16. ==========
— По коням, — приказал Джек.
Нарядная и строгая, кавалькада двинулась к королевскому дворцу через весь город. Звякала сбруя, стучали копыта о брусчатку мостовых.
Люди на улицах улыбались, завидев Джека, приветственно кричали, кланялись. Из окон под ноги лошадям кидали цветы. Как будто военачальник-победитель возвращался в свою столицу.
Чем ближе ко дворцу, тем плотнее становилась толпа. И даже не надо было оглядываться, чтобы понять: люди идут за принцем. Дворяне — верхом, простые горожане — на своих двоих. Уличные мальчишки свистели и улюлюкали.
Брок и Баки ехали бок о бок с Джеком, зорко оглядываясь. Баки изучал крыши, высматривая лучников и арбалетчиков. Но их не было. Почему-то их не было. Совсем.
На ступенях, застланных парадной ковровой дорожкой, стояли король и королева, за их спинами жались перепуганные члены Совета, особо приближённые к Сайласу вельможи.
Взревели трубы, приветствуя возвращение принца домой.
Королева Роза улыбалась, король Сайлас едва удерживал на лице безразличное выражение, но Джек всё видел в его глазах, полных страха и отчаянного желания сделать хоть что-то.
Вперёд вышел герцог Кросс, раскинув руки.
— Племянник, с возвращением. Ну и напугал ты нас, — по-доброму пожурил он, радостно скалясь.
Спешившись, Джек открыл дверь кареты, подавая руку Люсинде. Та павой выплыла из кареты и встала рука об руку с Джеком — гордая, величественная, прекрасная в своем платье цвета осенних роз.
Они с Джеком двинулись вперед по красному ковру, и тут Сайлас дернул головой, словно воротник его душил, взмахнул руками и рухнул наземь. Он хрипел, лицо перекосилось, глаза залило кровью. Корона из золотых листьев слетела с его головы и покатилась по ковру. Она катилась и катилась, пока не остановилась, наткнувшись на сапог принца.
— Знамение! — звонко сказала Люсинда, и все вокруг подхватили: «Знамение! Знамение! Знак Богини!»
Ахнула и упала в обморок королева Роза. Дворцовый лекарь протолкался к Сайласу сквозь толпу, нащупал пульс на шее и поднял бледное морщинистое лицо.
— Король умер, — четко произнес он. — Удар.
Шепот пронесся по толпе придворных, дворян за спиной Джека. «Умер. Король Сайлас умер! Воля Богини!»
И кто-то — никто так и не понял кто — завопил:
— Да здравствует король Джонатан!
Подхватив корону, Джек передал её Баки, обогнул застывшего на месте и с подозрением и суеверным ужасом поглядывающего на небо Кросса-старшего, подбежал к матери, поднял её на руки под причитания лекаря.
Народ кричал, скандировал за спиной, приветствуя нового короля, выбранного самой Богиней.
Джек шёл по коридорам дворца в королевскую опочивальню, слыша лишь собственные шаги в гулкой мраморной тишине. Уложив мать в постель, сел рядом.
— Джек, — губы Розы дрожали. — Твой отец, он…
Джек покачал головой, обнял, позволяя выплакаться у себя на груди, прижал, не давая вырваться, кинуться к телу супруга.
Роза плакала долго и безутешно. Потом откинулась на подушки и приказала:
— Пришли ко мне горничную и лекаря. И иди к народу. Все свершилось как должно, мой мальчик. На все воля Богини.
Она как-то сразу постарела и обмякла за эти минуты. Уже не королева, а просто скорбящая вдова.
Поцеловав Розу в лоб, Джек вернулся обратно на лестницу, встал рядом с супругой, подхватив ее под локоть, и развернулся к притихшей толпе.
Джек видел перед собой массу людей, смотрящих на него выжидающе. Он видел весь народ, страну, видел веру в себя и надежду на перемены, на что-то светлое.
Рядом с Джеком стояла его жена, спиной он чувствовал присутствие Баки и Брока и отчётливо понимал, что он на своем месте.
— Когда Ваше высочество желает короноваться? — перепуганный и потрясенный, как все здесь, обратился к Джеку на правах самого знатного из дворян и близкого родственника Уильям Кросс.
— Коронация состоится через месяц, сейчас будет объявлен траур по моему отцу, — объявил Джек.
Окружающие его дворяне одобрительно зашумели. Люсинда подошла к Джеку, встала рядом с ним. Она с детства не бывала во дворцах, но держалась уверенно, а любопытные взгляды просто игнорировала. Люсинда знала, что ей еще успеют перемыть косточки все придворные и вся прислуга — мало кто помнил о королевстве ее отца, а ее саму и вовсе никто не знал в лицо.
Ей пришло в голову, что теперь Джек имеет право на то, чтобы заявить свои права на земли Кайро — хотя бы как на ее приданое. Но об этом они поговорят позже. Люсинда нашла взглядом Мэй и постаралась дать понять, что все будет как прежде.
***
Джек освободился только глубокой ночью, когда весь дворец уже спал. Он вышел из зала Совета, слыша за спиной недовольный гул голосов, выкрики тех, кто сегодня в последний раз вошёл в этот зал.
Дворец нисколько не изменился: то же убранство стен, те же стражники у дверей, те же тени в углах. Но теперь он не чувствовал себя незваным гостем, захватчиком. Дворец полностью, со всеми его тайнами, принадлежал ему, Джонатану Бенджамину, новому королю Гильбоа.
В спальне было сумрачно и тихо, трепетали у открытого окна шторы. Джек вошёл, неслышно притворив за спиной дверь. Он знал, что Люсинда в покоях по соседству, знал, что Баки с Броком также выделили отдельные покои, и Джек так надеялся, что сегодня ему не придётся оставаться в одиночестве.
Баки сидел в кресле в самом сумрачном углу. Увидев Джека, он улыбнулся.
— Брок скоро придет, — сказал Баки. — Он расставляет караулы из наших ребят. У меня для тебя хорошая новость, Джек.
Джек опустился на пол у ног Баки, положил голову ему на колени, подставляясь рукам.
— И что это за новость, любовь моя?
Баки начал нежно массировать голову Джека живой рукой.
— Твоя жена беременна, — сказал он. — Срок совсем небольшой, но признаки очевидны. Береги ее. Никаких верховых прогулок, никаких переживаний. Правда, какого пола будет малыш, станет ясно только через три месяца.