Добравшись до центральной (и единственной) площади, я достала телефон. Тут было одно из немногих мест в деревне, где ловила мобильная связь. А мне ужасно хотелось поговорить с Максимом.
Последние месяцы мы почти постоянно жили вместе, за исключением коротких командировок. Эта поездка оказалась первым таким продолжительным расставанием. Услышав о том, что учудил наш шеф, Макс порывался было отправиться вместе со мной.
– Ну, а что такого, Оксан? Возьму отпуск на свой счет. Помогу там тебе. Вдвоем быстрее справимся.
Порадоваться его предложением я не успела: Мурзин зарубил идею на корню.
– А давайте все туда поедем! – снова начал он рычать, когда мы с Максом пришли к нему в кабинет. – Всей редакцией! Здесь же никому работать не надо! И будем дружно выполнять работу, которую я рассчитывал получить от Ковалевой. Но мне тогда и зарплату поделить, да? И потом, если ты не справляешься, – он сдвинул брови, сердито рассматривая меня, – зачем мне такая сотрудница? Любовь крутить можете где-то в другом месте.
В общем, стало ясно, что спорить с ним бесполезно. Максу пришлось остаться в городе, а мне – ехать в глушь в одиночестве. И даже созвониться удавалось далеко не всегда, потому что в домишке, который мне выделили, связи попросту не было. Приходилось звонить прямо с улицы, на виду у любопытных старушек, которые готовы были отложить все свои дела, чтобы повнимательней меня рассмотреть. И подслушать, если очень повезет.
– Ты чего такая злая? – поинтересовался Максим. – Прямо чувствую, как кипишь. Кто тебе с утра настроение испортил?
– Мурзин с его дурацким заданием, – вздохнув, призналась я. – Нет тут никаких сенсаций. Я понятия не имею, что делать. И зачем ему вообще это понадобилось.
– Знаешь, я слышал вчера в редакции краем уха, – как-то нехотя начал Макс. – Приезжал к нему один тип. Ничего особенного с виду, но деньги вроде водятся. Так вот, он планирует что-то строить в этой твоей деревне. Базу отдыха или типа того. Но ведь люди просто так в глушь не поедут, им реклама нужна. Вот и решил пропиарить эти места за счет нашего журнала.
– Бред какой-то… – эта версия была еще хуже, чем вариант с внезапным помешательством главреда. – А почему просто не заказать рекламу? Красивая природа, лес, река? Чистый воздух, экологичные продукты? Или статья стоит дешевле, чем услуги пиарщиков?
– Да откуда я знаю, Оксан? – отозвался Макс. – Просто рассказал тебе, что сам услышал. Ты же понимаешь, что нас Мурзин в свои планы посвящать не станет.
– Это точно, – снова вздохнула я. Настроение стремительно ухудшалось. Разговор с Максимом не только не утешил меня, как надеялась, а расстроил еще больше.
– Ну-у, не кисни, – парень, видимо, почувствовал мое состояние. – Все получится, ты и не с таким справлялась. А я все-таки попробую вырваться к тебе. Придумаю что-нибудь, чтобы главред отпустил. Может, не очень быстро это получится, но получится обязательно.
Ну, хоть одна хорошая новость! Я выдавила улыбку, как будто он мог меня увидеть.
– Приезжай. С тобой здесь будет не так тоскливо и скучно.
Макс что-то заговорил в ответ, но я не расслышала: за моей спиной раздался ехидный голос:
– Есть хорошее средство от тоски и скуки. Работа. Не пробовали?
Я медленно обернулась, недоумевая, кому понадобилось встревать в мой разговор. И заодно собираясь возмутиться по этому поводу. Да так и осталась стоять с открытым ртом.
До этого момента была уверена, что в Зипунах нет ничего интересного. От слова «совсем». Обычная деревенская жизнь. Обычные люди. В основном, старики. Молодые и даже средних лет были, конечно, но в значительно меньшем процентном соотношении. Оно и понятно – что им делать в глухой деревне? Любой нормальный человек давно бы сбежал в город, где и работы больше, и зарплаты выше.
Но тип, внезапно представший передо мной, был далеко не стар. И совершенно не похож на деревенского жителя. Точнее, одет он был, как большинство здесь. Клетчатая рубашка, вылинявшая от многократных стирок. Широкополая шляпа, скрывающая от солнца. Заляпанные грязью сапоги, доходящие почти до колен, и потертые джинсы.
Но как же эти джинсы сидели на нем! Обтягивали бедра, словно вторая кожа, подчеркивая крепкие, мускулистые ноги.
Понимая, что разглядывать ноги незнакомого мужика – верх неприличия, я торопливо подняла глаза. Никакого пивного животика – я почему-то была уверена, что там, под этой старенькой рубашкой наверняка обнаружились бы выразительные кубики пресса. Глотнула воздуха, облизывая внезапно пересохшие губы, и потянулась взглядом выше. Закатанные до локтей рукава обнажали сильные руки. На позолоченной загаром коже очерчивались мышцы: он явно был не из тех, кто гнушается работой. Широкие мощные плечи, весь подтянутый, как сгусток энергии, что ощущается даже на расстоянии. Высокие скулы и немного впалые щеки, чуть тронутые щетиной. И суровый взгляд, обращенный прямо на меня.