— И вы бы отважились ударить женщину? — осведомилась доктор. — Вы меня удивляете.
— Если из-за этой женщины Саванна резала себе вены, я бы ей кишки выпустил без колебаний.
— Рената — подруга Саванны. Пока это все, что я могу сообщить.
— Не юлите, доктор. Я не заслуживаю такого обращения. Я делал все, о чем вы просили. Я выложил столько информации о своей семье. И я…
— Вы лжете, Том, — ровным голосом перебила меня Сьюзен.
— Что вы имеете в виду?
— Вы умолчали о тех событиях, которые действительно важны. Вы подали мне историю своей семьи так, словно это хроника для потомков. Если судить по вашим словам, то получается вот что. Дед — настоящий человек. Бабушка — экстравагантная особа. Отец — мужчина со странностями, который лупил своих детей, когда напивался. Зато мамочка у вас — принцесса, она держала вас силой своей любви.
— Учтите, Лоуэнстайн, я еще не дошел до конца. Я пытаюсь излагать все последовательно, чтобы в вашей голове не было путаницы. В первый день нашей встречи вы вручили мне кучу пленок с бредовыми выкриками Саванны. Некоторые из них были и остались для меня полной бессмыслицей. Не имея представления о начале, вы не поймете концовки.
— Но даже начало у вас пронизано ложью.
— Откуда такая уверенность? Уж о чем, о чем, а о нашем детстве я знаю гораздо лучше вас.
— Возможно, вы лучше меня знаете лишь одну из версий вашего детства. Назовем ее информативной. Да, она принесла мне немало пользы. Но факты, которые вы опускаете, ничуть не менее важны, чем те, о которых вы говорите. Не надо мне так много рассказывать про вас и вашего брата — эдаких современных Тома Сойера и Гека Финна. Давайте лучше о девочке, которая год за годом послушно накрывала на стол. Она интересует меня гораздо больше.
— Саванна наконец открыла рот, — догадался я. — И потому вы не позволяете мне видеться с ней.
— Вы в курсе, что не я, а Саванна решила не встречаться с вами. Однако ваши истории очень сильно ей помогли. Благодаря им Саванна вспомнила то, что давным-давно подавила в себе и заставила забыть.
— Каким образом? Саванна не слышала ни одной моей фразы.
— Слышала. Я записывала вас на пленку, и кое-что мы с ней прокручивали, когда я приходила в клинику.
— Еще один Уотергейт! — Вскочив, я принялся расхаживать по кабинету. — Извольте связать меня с судьей Сирика[151]. Доктор, я требую размагнитить эти пленки или использовать вместо углей, когда в следующий раз вы будете жарить барбекю у себя на террасе.
— Я часто фиксирую таким способом свои сеансы с пациентами. В этом, Том, нет ничего необычного. Вы же клялись, что готовы сделать все ради спасения своей сестры. Я поймала вас на слове. Так что садитесь, и нечего мне угрожать.
— Я и не собирался. У меня руки чешутся отколотить вас как следует.
— Том, давайте спокойно обсудим наши разногласия, — предложила доктор Лоуэнстайн.
Я тяжело плюхнулся на мягкий стул и вновь уставился на невозмутимое лицо Сьюзен.
— Знаете, Том, чего я больше всего опасаюсь? Почему против вашего визита к Саванне? Я боюсь вашего мужского эго, переполненного жалостью к себе.
— Сейчас, доктор, вы видите перед собой полностью побежденное мужское эго, — раздраженно заметил я. — Вам не о чем беспокоиться. Жизненные обстоятельства нейтрализовали его.
— Ничего подобного! Я еще не видела мужчину, который бы не стремился любой ценой оставаться мужчиной. А вы — один из самых худших экземпляров.
— Вы абсолютно не разбираетесь в мужчинах, — заявил я.
— Так научите меня, — со смехом предложила она. — У нас есть на это десять минут.
— Поганые у вас сегодня шутки, доктор. Между прочим, быть мужчиной не так легко, как вам кажется.
— Том, я уже слышала эту печальную песню. Половина моих пациентов мужчин пытаются заручиться моей симпатией и хнычут о том, как им сложно жить в мужской шкуре. Мой муж применяет ту же гнилую стратегию, не зная, что эти фразы звучат у меня в кабинете на неделе по пятьдесят раз. Сейчас вы начнете плакаться, как тяжело нести на своих плечах груз мужской ответственности. Я угадала, Том? Что-нибудь в духе сентиментальных старых фильмов: «Знаешь, малышка, до чего я выматываюсь? Я ведь тащу на себе дом и семью». Не тратьте время. Все это мне знакомо.
151
Сирика Джон — председатель окружного суда по округу Колумбия, сыгравший важную роль в раскрытии «Уотергейтского дела», в котором был замешан тогдашний президент Ричард Никсон.