Собственно говоря, почти все возвращались в Лисий замок в подавленном настроении. Победа, одержанная армией, не могла оживить тех, кто уже не вернется домой, да и по-настоящему весомого результата она тоже не принесла.
Снова увидеть Силэтр, прижать ее к себе было замечательно, но та быстро почувствовала, что Джерину почти нечего праздновать, кроме того, что он вернулся живым и невредимым. В результате она замкнулась в себе и, казалось, совсем отстранилась от царившего на дворе и в конюшнях хаоса, хотя находилась в самом его центре.
Вэн и Фанд громко ругались. Дикарка выясняла, зачем чужеземцу понадобилось воевать с трокмуа. Хлопнув себя по лбу, Вэн воскликнул:
— Ты велишь мне не ссориться с ними, хотя единственная причина, по которой ты здесь, заключается в том, что ты заколола лесного разбойника, который оказался настолько безрассуден, что решил затащить тебя в постель?
— Да, я это сделала, но у меня было на это право. Он был моим соплеменником, хотя и мерзким скотом, — ответила она. — Но ты… Да, ты друг Лиса, но еще и мой любовник. Так что сам понимаешь!
Вэн замотал головой — он не понимал. Джерин тоже. Если тот факт, что Вэн был любовником Фанд, делал его почетным трокмэ, то, согласно ее же собственным рассуждениям, это давало ему особое право крушить рыжеусых. Но Фанд не ладила с логикой, зато боги наградили ее (и в избытке!) всем, что могло эту логику заменить.
Скачущий вокруг них Дарен сказал:
— Можно мне пойти на войну в следующий раз, пап? Ну, пожалуйста, можно?
— У тебя растет настоящий воин, — одобрительно заметил Араджис.
— Да, верно, — ответил Джерин.
Нельзя сказать, что его это радовало. Конечно, каждым поместьем, расположенным возле границы да и вообще в северных землях, должен управлять человек, умеющий держать в руках меч. Но он также надеялся, что ему удастся вырастить сына цивилизованным человеком, чтобы варварство не охватило все земли между рекой Ниффет и горами Керс на многие времена.
Повара вынесли баранину, свинину, хлеб и эль. Воины поели и отправились спать. Джерин остался в главной зале, обсуждая подробности битвы, пока Дарен не заснул рядом с ним на скамье. Тогда, так же как и несколько дней назад, он отнес сына наверх, в свою спальню.
Когда он снова вышел в коридор, там его ждала Силэтр. Она сказала:
— Если бы ты лег спать вместе с сыном, я бы ушла, но раз уж ты вышел…
Он притянул ее к себе.
— Спасибо, что ты рядом в такую минуту, все складывается так глупо.
Произнося это, Лис вдруг осознал, что изо всех сил пытается смотреть на поход, из которого только что вернулся, в лучшем свете. На деле же все прошло просто ужасно.
Силэтр проигнорировала его жалобный тон. Она сказала:
— Не говори ерунды. Если бы тебя не было рядом, я бы умерла. Идем.
И она повела его в свою спальню.
Он овладел ею с чувством, похожим на отчаяние. Он надеялся, что она примет это за страсть, но никого не сумел обмануть. Однако она продолжала его ласкать, отдавая ему всю себя именно в тот момент, когда он острей всего в ней нуждался, и понимание этого было ему дороже всех ее ласк.
Потом он погрузился в глубокий сон без сновидений. А когда внезапно проснулся, в окно уже струился свет Нотос. Но золотой Мэт еще не было: значит, сейчас за полночь, но не очень. Силэтр тоже проснулась и сидела рядом с ним на постели.
— Что-то происходит, — сказала она.
От ее голоса по спине у него пробежал холодок. Впервые за многие дни она говорила как Сивилла из Айкоса, а не как женщина, которую он полюбил.
Но как бы ни звучал ее голос, она была права.
— Я тоже слышал, — сказал Джерин.
Он замолчал, сбитый с толку. Слышал? Или почувствовал?
— Сейчас все тихо. Но…
Он вылез из кровати и начал одеваться. Силэтр тоже.
— Не знаю, что это было. На мгновение мне показалось, будто меня коснулся Байтон. — Она покачала головой. — Я ошиблась, но это был не сон. Я точно знаю. А тут проснулся и ты.
— Лучше нам пойти выяснить, что это было.
Джерин держал меч в левой руке. Он понятия не имел, будет ли какой-нибудь толк от клинка при встрече с тем, что разбудило его и Силэтр, но оружие не помешает.
В Лисьей крепости все было тихо, когда он и Силэтр на цыпочках шли к лестнице по коридору. Из-за двери в комнату Фанд раздавался храп Вэна. Услышав это, Джерин улыбнулся, но его губы тут же приняли прежнее положение. Некоторые воины спали в главной зале. Видимо, так опьянели, что уже не могли найти свои постели. Джерин и Силэтр прошли мимо них. Лис посмотрел по сторонам и недоуменно покачал головой. Как и Силэтр. Нечто, разбудившее их, находилось за пределами замка. Он не знал, откуда взялась эта уверенность, но она у него была.
Снаружи на крепостном валу часовые несли караул. На внутреннем дворе тоже все было тихо. Как и во всей крепости. Джерин начал уже сомневаться, а не сыграли ли волнения последних дней с ним и Силэтр злую шутку, но тут что-то послышалось. Шаги. Медленные, неустойчивые шаги. Они направлялись со стороны конюшен к входу в главную залу.
— Оставайся здесь, — прошептал Лис Силэтр.
Но когда он двинулся вперед, чтобы выяснить, кто или что к ним приближается, она пошла следом. Однако держалась не слишком близко, чтобы не помешать ему свободно двигаться, если придется драться, поэтому он унял свое раздражение и промолчал.
Он обогнул угол башни и остановился как вкопанный, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Неудивительно, что шаги были такими странными: это шел Райвин, причем пьяный в стельку. Настолько, что казалось вообще удивительным, как это он умудрялся не падать. На лице южанина застыло сосредоточенное выражение, словно то напряжение, с каким он ставил одну ногу впереди другой, отнимало у него все силы. Впрочем, наверное, так оно и было.
Джерин повернулся к Силэтр, охваченный одновременно весельем и отвращением.
— Если этот горький пьяница и есть причина наших волнений, мы можем преспокойно вернуться в постель.
— Нет. Останемся, — сказала она.
Снова голосом Сивиллы.
— Здесь есть нечто большее, чем то, что мы видим. Неужели не чувствуешь?
И тут Джерин почувствовал: волосы у него на загривке зашевелились, в животе все сжалось в комок, а во рту вдруг стало очень сухо. Подобные ощущения он испытал в тот момент, когда земля в Айкосе затряслась. Тело уже подавало сигналы тревоги, а мозг еще не понимал почему.
Сейчас земля не дрожала, хотя он мог поспорить, что Райвин не был в этом уверен. Тем не менее в нем нарастало чувство благоговейного ужаса, пока наконец ему не захотелось убежать, закричать или разбить что-нибудь, чтобы освободиться от этой внутренней муки. Но ничего из этого он не сделал. Заставив себя успокоиться, он ждал, пока Райвин, шатаясь, приблизится к нему.
Южанин был так сосредоточен на ходьбе, что не замечал Джерина, пока чуть на него не наткнулся.
— Ми-л-лорд! — произнес он хрипло и так драматично вздрогнул, что едва не повалился на спину, — Пощады, милорд! — произнес он, задыхаясь, и икнул.
Джерин шагнул назад, сморщив нос.
— Фу! — сказал он. — От тебя несет, как от виноградника в разгар сбора урожая.
— Пощады! — повторил Райвин.
Осоловелыми глазами ой смотрел на своего господина и качался. Стоять на одном месте, по всей видимости, было для него даже сложней, чем идти. Изможденное от беспробудного пьянства лицо плаксиво наморщилось.
Тут Джерин взглянул сквозь него, а не на него. Так, словно смысл собственных слов стал лишь сейчас ему внятен.
— Ты пил вино, которое привез нам Шильд, мой милый Лис? — мягко спросил он.
До этого его меч был острием обращен к земле. Теперь же он вскинул его, будто намереваясь выпустить из пьянчуги все выпитое.
— Пощады! — пискнул Райвин в третий раз. — Я нашел его под сеном, когда мы… ик!.. отводили лошадей на конюшни. Я открыл всего два кувшина. По… ик!.. щады!