- Какое же это удовольствие - ходить босиком! - Она затанцевала, наслаждаясь прикосновениями шелкового ковра к ступням. - Почему если я принцесса, я обязана ходить обутой? Кто издал такой закон?
Фрейлины рассмеялись - словно зачирикала стайка птичек - и тоже стали скидывать туфли. Через секунду на столик полетели их яркие чадры из газа, и девчонки, обсалив водящую, разбежались кто куда.
Но поиграть как следует они не успели. В покои чинно вплыла наставница и, присев в реверансе, сказала:
- Ваше Высочество, Его Величество велит вам одеться и быть готовой выйти к народу.
Джанара остановилась, пытаясь отдышаться. Волосы ее растрепались, на щеках играл яркий румянец, глаза сверкали двумя сапфирами.
- Не хочу! - капризно ответила она.
Наставница снова присела в реверансе, а вбежавшие следом за ней служанки уже споро открывали сундуки, подбирая для принцессы подходящий наряд. Фрейлины тоже засуетились. Джанара огляделась и со вздохом опустилась в обитое расшитой парчой кресло. Все равно деваться некуда. Раз отец приказал, значит, нужно собираться.
Зарябило в глазах от пестроты и разноцветья одежды. Она грудами шелка и атласа громоздилась на столах, креслах, полу. Сверкали украшения. Одна из фрейлин, Сумира, вытащила из шкатулки ожерелье. Богато украшенное искусно ограненными изумрудами, алмазами и сапфирами, оно досталось Джанаре в наследство от матери, королевы Джанияры, но носить его она никогда не хотела. Ожерелье было слишком тяжелым.
Сумира аккуратно повесила его на шею принцессы и, застегнув маленькую застежку, отступила назад.
- Жара сегодня какая! - воскликнула другая фрейлина, Дальфия, и схватила свой веер из тончайшей слоновой кости. - Ветер даже не показывался!
- Обычная погода, - буркнула Джанара. - Как и всегда в Дальгарде.
Она недовольно отмахнулась от руки служанки, что пыталась наложить ей на лицо слой пудры, и взглядом показала на черную краску. Та поняла без слов, взяла черную палочку и стала аккуратно подводить ей глаза.
Джанара сморгнула и посмотрела наверх, чтобы краска не размазалась, потом послушно опустила веки. Макияж она тоже не любила. Длинные толстые стрелки делали ее глаза слишком большими, неестественными, будто тоже нарисованными на лице, а из-за помады, сделанной из пыльцы пустынного цветка, губы слипались, лишая ее возможности сделать хоть глоток воды.
Когда макияж был закончен, еще одна служанка почтительно поднесла принцессе шальвары небесно-голубого цвета, но она отвергла их легким взмахом руки.
- Подай фиолетовые! И чадру такую же!
- Но Ваше Высочество, - несмело возразила служанка, - она слишком тонкая и...
- Ничего. Сумира сказала, что ветер и не показывался. Бури не будет.
Получив свой фиолетовый наряд, Джанара выбрала к нему ярко-желтый лиф и украсила тонкие запястья несколькими звенящими браслетами. Точно такие же служанка застегнула ей на лодыжке и наконец поднесла туфельки - шелковые, расшитые золотыми нитями и украшенные маленькими бантиками.
Последним штрихом стала чадра. Служанка аккуратно завязала тесемки под густыми черными волосами принцессы. Джанара нетерпеливо откинула их на спину и повернулась к высокому зеркалу в резной золоченой раме.
Король уже ждал ее, стоя в конце длинного широкого коридора. Он практически не отрывал от нее взгляда, пока она шла к нему, будто внимательно рассматривал каждую черту ее лица, каждое плавное движение. Джанара не часто видела отца - он всегда был занят делами и редко мог выкроить время хотя бы даже на одну прогулку вдвоем - но ни разу прежде она почему-то не замечала, как похожа на него внешне. Особенно глазами: большими, глубокого фиолетового цвета, опушенными иссиня-черными ресницами. Джанара смотрела так же, только в ее взоре в силу еще слишком молодого возраста не появились те суровость и задумчивость, которые она видела сейчас в его пристальном цепком взгляде.
Когда-то, когда она была ребенком, он взял ее с собой на прогулку. Джанара хорошо помнила тот день, который стал практически самым ярким воспоминанием из детства: они ехали в красивой карете, мимо проплывали залитые нестерпимо ярким и палящим солнцем Дальгарды, а отец рассказывал ей историю их древнего города. Он был построен на Живительном Источнике, который берег Хранитель. Кто этот Хранитель, как он выглядит или как его зовут, не знал никто, только правитель Дальгарды.
Живительный Источник обладал особенной силой: его вода могла заменять пищу. Именно поэтому никто из врагов так и не смог взять город, хотя атак было столько, что и по пальцам не посчитать. Дальгарду пытались взять приступом, блокадой, окружением - чтобы жители были вынуждены покинуть город в поисках пищи. Но все попытки шли прахом, дальгардийцы же держали все в строгом секрете - говорить об Источнике вслух запрещалось под страхом смерти.
И лишь позже в других городах стала известна вся правда. Тогда и начались самые тяжелые, самые ожесточенные бои у стен Дальгарды - Живительным Источником хотели обладать если не все, то многие. Особенно этого жаждали Чернокровные. Эти люди, проклятые магами всех городов, не боялись уже ничего, и единственным их настоящим и искренним желанием была власть. Полная, безоговорочная и исключительная власть во всех городах. Многие правители во избежание жертв решили покориться им. Дальгарда оставалась в числе немногих тех, кто продолжал сдерживать необузданную агрессию Чернокровных.
Помнила Джанара и другой день - когда увидела залитые черной кровью пески у стен города. Ночью Чернокровные снова попытались пробиться в Дальгарду, но смелые воины сумели отбить все их атаки.
Больше они у стен Дальгарды не появлялись.
Джанара всегда восхищалась красотой своего города и его жителями. Дальгардийцы были высокими, подтянутыми и мускулистыми, с густыми черными волосами и светлыми глазами. От других народов их отличали яркие, слегка острые черты лица и изящные плавные движения. Мужчины были выносливыми, умными и сильными, женщины - терпеливыми и женственными.
Сама же Джанара собрала в себе не только лучшие черты их характеров и лиц, но обладала еще и природной хитростью. С самого детства она выказывала большую тягу к точным наукам, умела складывать и вычитать в уме огромные цифры, яро интересовалась астрономией и знала названия всех звезд и созвездий на небосклоне. С не меньшим успехом ей давались и другие науки - женские, как любили их называть дальгардийцы. Она сочиняла превосходные стихи и всегда читала много книг, играла на лютне и арфе, увлекалась архитектурой и даже - совсем немного - боевыми искусствами.
Правда, отцу ее рвение обучаться верховой езде и бою на мечах не нравилось. Он всегда повторял, что у Дальгарды смелые и мужественные воины, которые даже ценой своей жизни защитят город и его жителей, а потому и обучаться этому исконно мужскому делу у Джанары необходимости нет. Мама была с ним согласна, и все ее обучение в итоге свелось к одной только верховой езде, которую она освоила в совершенстве.