В коридоре Верони отмахнулся от привратника, дежурившего у дверей кабинета, и быстрым шагом вернулся в холл. Демистон старался не отставать. Он был доволен собой — беседа прошла как нельзя лучше. Если бы он начал настаивать, размахивая предписанием о сотрудничестве с властями — как, несомненно, поступил бы Горан, — он бы ничего не добился, кроме ледяного презрения. А теперь у него появился шанс узнать, с кем же беседовал Фарел в саду, что это за неприметный человек в черной шляпе. К счастью, Верони-старший очень недоволен поведением сына. Возможно, это даже поможет в разговоре с Фарелом: тот наверняка поостережется сердить отца — Джилан Верони, судя по всему, не из тех родителей, что потакают слабостям детей и видят в них дар небес.
Следуя за хозяином дома, Демистон поднялся по широкой мраморной лестнице с деревянными перилами на второй этаж. На площадке Верони свернул направо, в светлый коридор, и зашагал по надраенному паркету, выбивая из него звонкое эхо.
Покои Верони-младшего капитан опознал сразу: у широких дверей в конце коридора в растерянности стояли двое слуг — симпатичная служаночка в накрахмаленном до хруста переднике, сжимавшая в руках поднос с открытой бутылкой вина, и седой старикан в новехонькой форме, очень напоминавшей наряд дворцовых стражников. Вот только вместо королевского герба на рукаве камзола был вышит герб Верони.
— Что там?! — рявкнул Джилан, подходя к закрытым двустворчатым дверям, сияющим темным лаком.
— Все так же, милорд, — отозвался старик, сгибаясь в поклоне. — Заперто.
Лорд обернулся, ожег взглядом служанку, присевшую в книксене.
— Вон, — велел Верони и ткнул пальцем в бутылку: — Больше — ни капли.
Служанка тут же развернулась и засеменила по коридору. Корд проводил ее взглядом — девица всей своей фигурой излучала невыразимое облегчение от того, что поле предстоящего боя отца с сыном осталось позади.
— Давно? — бросил Джилан старику, который уже успел выпрямиться.
— Я вышел, когда пробило десять на городской башне, — отозвался слуга. — Молодой лорд встал и заперся изнутри. С тех пор ни звука. Я ждал, как вы и приказали, милорд, но ничего не происходило, и мне не о чем было докладывать.
Верони нахмурился. Демистон заподозрил, что все это время лорд ломал голову над тем, как вытащить непутевого отпрыска из передряги, и не следил за временем. Еще бы. Он ожидал атаки и готовился отразить ее, отдавая приказания скромному гарнизону и заранее планируя возможные пути отступления. Верони-старшему пришлось сегодня потрудиться.
— Фарел! — рявкнул лорд и стукнул кулаком в лакированную дверь. — Открой!
За дверью было по-прежнему тихо. Раздраженный Верони забарабанил кулаком по двери, и гулкое эхо прокатилось по коридору тугой волной.
— Открывай! — крикнул он. — Фарел, нам нужно поговорить!
Ответом лорду было лишь гробовое молчание. Демистон, терпеливо дожидавшийся конца неприятной сцены, вдруг ощутил неприятный холодок на спине.
— Он не был ранен? — тихо спросил он у слуги.
Тот взглянул на своего хозяина. Верони кивнул, и старик повернулся к капитану.
— Нет, господин, — ответил он. — Мастер Фарел плохо себя чувствовал. Мы раздели его и уложили в постель. Никаких ран на теле не было. Только царапина…
— Пустяк, — перебил Джилан, — порез на предплечье, вечно эти мальчишки…
Он запнулся и замолчал, сообразив, что ранение могло быть получено сыном в схватке с Лавеном и вряд ли может быть истолковано как доказательство невинности Фарела.
— Отойдите, — тихо проронил Демистон, думавший совершенно о другом.
— Что? — переспросил лорд с удивлением. — Что вы…
Корд оттолкнул лорда в сторону, отпихнул слугу и откинулся назад. За свою жизнь ему довелось выбить не меньше сотни дверей, и капитан знал — бить нужно не просто ногой, а всем телом. Бить собственным весом, тогда как нога всего лишь наконечник копья, место приложения силы…
Тяжелый армейский сапог ударил в черный лак, и двери с треском распахнулись, выворачиваясь из петель. Изящная медная ручка, вырванная вместе с замком из двери, заплясала по звонкому паркету. Корд прыгнул вперед и, сразу заметив распластанное на полу тело, гаркнул во весь голос:
— Лекаря! Зовите лекаря!
За спиной охнул старик слуга, что-то гневно закричал Верони-старший, но капитан, не обращая на них внимания, ворвался в спальню Фарела.
Даже в полутьме было прекрасно видно тело, лежащее прямо на полу, между разворошенной кроватью и низким столиком, уставленным пустыми бутылками. На красном ковре, под телом, проступало темное пятно. Рядом лежал опрокинутый стакан.
Капитан бросился к телу, упал на колени. Обнаженный Фарел лежал на животе, уткнувшись лицом в пол. Корд ухватил его за плечи, потянул на себя, и тут же выругался. Верони младший был мертв — его застывшее тело холодило руки капитана, а от ковра пахло не вином, а мочой.
— Проклятье, — зарычал Корд, отпуская труп.
Тот упал на ковер — еще не как застывшая колода, но уже и не как живое тело. Капитан схватил левую руку Фарела, приподнял и сразу обнаружил царапину у сгиба локтя. Маленькую, с едва заметными следами подсохшей крови. Очень аккуратную царапину, сделанную очень острым предметом, больше похожим на инструмент врача. Неудивительно, что ей не придали большого значения — когда-то она была вовсе незаметна. Вот только теперь она вздулась, и побелевшая кожа вокруг нее пошла синими пятнами.
— Я послал за лекарем, — над плечом капитана навис Джилан Верони. — Что тут….
Подавившись последним словом, лорд сдавленно булькнул и закашлялся. Капитан аккуратно отпустил руку покойника и медленно поднялся на ноги. Верони так и стоял, наклонившись над телом, не в силах отвести взгляд от мертвого тела своего сына.
— Фарел, — пробормотал он. — Фарел…
Капитан осторожно, но решительно положил руку на плечо лорда и заставил его выпрямиться. Повернул к себе — как манекен в мастерской у портного. Лицо Верони было бледно-серым, словно застиранная гостиничная простыня. Его глаза были широко распахнуты, а плечи, как почувствовал Корд, ощутимо тряслись.
— Мой сын, — шептали губы, соперничавшие цветом с лицом, — Фарел… Что с ним…
— Он умер, — твердо ответил капитан, сжимая пальцы на плече Верони.
Джилан бесшумно шевелил губами, не в силах отвести взгляд от пронзительных глаз капитана городской стражи.
— Лорд Верони, — настойчиво повторил Корд, пытаясь достучаться до сломленного горем отца. — Лорд Верони, вы слышите меня?
Зрачки Верони сузились, и он помотал головой.
— Да, — тихо ответил он. — Слышу. Сейчас.
— Ваш сын убит, — тихо сказал капитан, надеясь, что гнев не позволит лорду соскользнуть в пучину отчаянья. — В царапине яд.
— Понимаю, — медленно произнес Верони. — Да. Летто.
Его кулаки резко сжались, а на щеках проступили лихорадочные красные пятна.
— Летто, — с угрозой повторил лорд, оскалив мелкие острые зубы. — Он заплатит мне.
— Джилан, — прошептал капитан. — Вы не видели рядом с сыном маленького человечка с худым лицом, который предпочитает кутаться в черный плащ и носит черную широкополую шляпу?
— Нет, — быстро ответил лорд, но опоздал: капитан заметил, как глаза Верони широко распахнулись в немом удивлении.
— Возможно, это он убил вашего сына, — рискнул Корд и был вознагражден вспышкой ненависти в глазах лорда.
— Я… это выясню, — процедил Верони.
Корд поджал губы — ему стало ясно, что Верони знает этого загадочного человечка, но он не из его людей. Но Демистону нужно было больше — он хотел знать, на кого именно работает этот человечек.
— Мой лорд! — раздался от дверей отчаянный вопль.
Демистон резко обернулся, непроизвольно нашаривая рукоять сабли. В дверях застыл слуга-старик. Его седые волосы стояли дыбом, а лицо исказила гримаса неподдельного горя. Вцепившись сухими пальцами в развороченный дверной проем, он смотрел на пол, на тело Верони-младшего. Из-за плеча старика выглянул приземистый человек с пухлыми румяными щеками, напоминавший повара. Увидев тело, он что-то буркнул, оттолкнул слугу и бросился к Фарелу, расстегивая на ходу большую кожаную сумку. Демистон, опознав в прибывшем лекаря, обернулся к лорду Верони, но было поздно — тот отошел в сторону и застыл над телом сына, безучастно наблюдая за суетой лекаря.