– Ты их уже не соблюдаешь, Тэа. Никто ещё не был таким свободным и красивым на балу. – Он склонился ко мне, задевая дыханием плечо. – Твои волосы, и руки, и трудное дыхание… Это было незабываемо. Ты ни словом не обмолвилась, что можешь так.
Я вдруг рассердилась на него ужасно.
– Полчаса назад ты назвал меня неуклюжей, вот и иди, отыщи себе ловкую и умелую! Нечего теперь нежность изображать!
В голосе звучали слёзы, и небо как будто отозвалось слабыми каплями. Я услышала, как зашуршала одежда, и через минуту ощутила своих плечах сюртук Вэйла.
– Прости, – вдруг тихо сказал он. – Моё непостоянство никак не связано с тобой, волнушка.
Истощённая напряжением, я не выдержала и повернулась к мужчине, чтобы обнять его за шею и расплакаться. И то, как Вэйл обхватил меня в ответ, как он согревал меня, было доказательством его неравнодушия.
– Нас увидят… – всхлипнула я. – И все будут надо мной смеяться.
– Никто над тобой смеяться не будет, девочка. И Тэрран больше не попросит делать то, к чему ты не готова.
– Прости, меня мутит, – выговорила я, и Вэйл протянул на ладони какую-то крошечную конфетку.
– Пососи, и станет легче.
Я послушно взяла в рот сладковатый леденец, и дурнота через минуту отступила. Правда, на смену ей пришла слабость, и ноги ощутимо дрожали.
– Хочешь, я отнесу тебя в твои покои? – тихо предложил мужчина, и я кивнула.
– Только если не придётся идти через зал.
– Я знаю обходной путь. – Он поднял меня на руки и поцеловал в лоб. – Ни о чём не беспокойся, я о тебе позабочусь.
Мои покои запирались на ключ, и я одной рукой вытянула его из сумочки. Вэйл занёс меня в гостиную, и тотчас направился к спальне, на пороге которой ловко скинул свою обувь. Усадил меня на край постели, и опустился на колени, заглядывая в глаза.
– Мои туфли остались на балу, – сказала я с растерянной улыбкой.
– Ну, вот и пусть там за тебя пляшут, – сказал волк, и я едва удержалась, чтобы не погладить его по щеке. – Ты всегда оставляешь окна открытыми?
– Мне нравится, когда свежо. В нашей с мамой избушке почти всегда было прохладно. Сюда ведь никто не сможет залезть.
– Только если чайка нанесёт тебе визит.
– Было, – кивнула я. – Иногда они просто смотрят, а иногда дерутся на балконе. Вообще-то, мне нравится дворец, но именно ночной. А ещё я по звёздам тоскую.
– Бури скоро угомонятся, – отозвался он, и вдруг коснулся моей ноги, мягко сжимая щиколотку. – Болят ножки?
– Немного гудят, – прошептала я. – С непривычки. Платье неподходящее для танца. Тугое и тяжёлое…
– Но ты в нём действительно похожа на прекрасный цветок, Тэа. Тоненькая, изящная, приятно пахнущая. Позволь, я помогу тебе расслабиться после всех волнений.
– Как? – ещё тише отозвалась я, но он уже стягивал с правой ноги чулок.
Видя, что я не сопротивляюсь, стянул второй, и принялся медленно мять мои ноющие икры, поглаживать колени и верхнюю часть бёдер. Конечно, подол платья при этом оказался приподнят, однако у меня не было ни сил, ни желания эти ласки прерывать. Я наслаждалась, едва дыша, и знала, что Вэйлу нравится моя податливость и дрожащее волнение. Порой руки его поднимались ещё чуть ваше, и тогда я замирала, неотрывно глядя мужчине в глаза. Когда он сделал так уже в десятый раз, терпению моему пришёл конец. Поборов смущение, я потянулась к мужчине, и Вэйл сразу понял, чего хочу.
В стороне упал кринолин, который мешал нам обниматься. Поначалу мужчина целовал меня, усадив к себе на колени, и продолжая гладить мои ноги. Ладони были горячие и чуткие, но губы – горячей во стократ. Неспешные, глубокие и чувственные поцелуи сводили с ума, и я помнить не помнила о бале, короле и его возможном недовольстве. Мне нужен был только Вэйл без страха быть осуждённой за такое легкомыслие.
И вот мы уже лежим на постели, и он навис надо мной, подобно чёрной скале. Оба одеты, не считая моих чулок и его сюртука, но мне до внутренней боли хочется увидеть Вэйла обнажённым.
– Можно?
Я коснулась серебряной пуговицы на его сорочке.
– Ты хочешь меня раздеть? – приподнял брови мужчина.
– Только верхние пуговицы расстегну.
Он кивнул, и, пока я справлялась, гладил меня по щеке тыльной стороной ладони. Наконец мне удалось коснуться его груди, и пальцы как будто о крошечные молнии обожглись. А когда Вэйл поцеловал меня снова, я так и оставила руку возле его сердца, которое стучало волнующей музыкой.
Теперь ноги у меня не болели – вся боль ушла в глубину живота, и усиливалась, когда волк крепче прижимался ко мне.